М. Лютый - Кровавая пыль дорог

– Как твоё имя, уважаемый?

– Какой же я уважаемый, если я в колодках?

– Уж больно ты … – сказал горбоносый человек и замялся, подбирая нужное слово, чтобы не обострять разговор, – злой был.

– А разве я пришел к аравам и пытался вломиться в их дом? Я их не звал.

– Зачем сердиться? Все живы, твоя семья рядом.

– А я смотрю, ты – жидовин, а что с аравами снюхался?

– Я бедный еврей Барух, – вздохнул Барух. – Раньше жил у ромеев. Но сейчас меня наняли арабы, чтобы я был тут них толмачом. По своим торговым делам мне со многими народами пришлось сталкиваться, много языков изучить. Но из-за войны торговля пришла в упадок, а надо как-то жить. Ты не ответил мне на мой вопрос.

Людота промолчал, а потом спросил:

– А как наш язык выучил?

– Пришлось. Торговал в Македонии, к полянам ездил, у поморян даже был. И всё-таки, как твоё имя?

– Людотой всегда называли меня.

В это время телегу несколько раз качнуло, и колодка надавила на потёртую шею. Людота скривился от неприятной боли. Это заметил Барух и добавил:

– Я могу поговорить с почтенным Саадет ибн Юсуфом, чтобы с тебя сняли колодку, если ты пообещаешь вести себя смирно. Вот когда, наконец, доедем, точно так же будешь работать. Везде люди живут.

– А долго ещё ехать?

– Дней сорок, а может и больше.

– Одно жить на родине, другое – на чужбине, – помолчав, продолжил Людота. – Вот ты, Барух, почему не уехал опять к ромеям?

– Не всё так просто. Но ведь и арабам нужны люди, скажем так, с разными задатками и способностями.

– А какие у тебя задатки и способности, кроме знаний различных языков, что ты аравам стал нужен?

– Умение находить нужное решение в нужный момент.

– Непонятно ты изъяснился, Барух.

Ничего не ответил Барух, только снисходительно улыбнулся.

– И ещё я не пойму: много пленных вон бредёт, конца и края не видно, а ты всё нами интересуешься. Что тебе от нас надо?

– Ты и твоя семья сейчас являетесь собственностью эмира Саадет ибн Юсуфа. Я хочу выкупить вас.

– А зачем мы тебе?

– Я смотрю: вон в телеге инструмент кузнеца лежит. Ты же кузнец?

– Коваль я.

– Мне понравилось, как ты сковал свой меч.

– А где он?

– У почтенного Саадет ибн Юсуфа. Так вот, я хочу, чтобы ты сковал мне сто таких мечей. Как раз по 20 мечей за каждого, и тогда я вас всех отпущу на волю.

Деян решил вмешаться:

– Ничего не получится. Такой меч мы полгода делали, а сто мечей мы лет пятьдесят делать будем, – столько не проживём.

Барух повернулся к Деяну:

– А ты что, кузнец, что можешь сроки устанавливать?

Людота удивленно посмотрел на Деяна:

– Ты не встревай. Он гравировку на мече очень хорошо делает, – пояснил Людота Баруху. – Я так не смогу, да и помощник он мне. Такой меч сделать невозможно, – продолжил Людота. – Он таким получается, когда его кует свободный человек, а не раб. В него должна войти частица духа свободного человека.

– А ты чувствуй себя свободным, ведь свободу обретешь после изготовления мечей. Я обещаю.

– Людота усмехнулся:

– Давай на тебя колодку нацепим, и чувствуй себя свободным.

Барух еле сдержался, прошептав про себя:

– Дерзкий раб.

– И ты выкупи нас вначале у своего Юсуфа.

– У Саадет ибн Юсуфа, – поправил Барух и улыбнулся, довольный тем, что они все уже его рабы.

– Во-во, у него, – Людота заметил улыбку Баруха, догадался, что он что-то скрывает, и продолжил: – И ты слышал, что сказал мой брат? Столько сделать невозможно.

– А сколько возможно?

– А-а, пустой разговор, – махнул рукой Людота.

– А ты всё-таки подумай, – и, ударив пятками коня, Барух покинул славян.

Подъехав к Газвану ибн Джабалю, он кивнул в сторону Людоты:

– Эти будут первые из двадцати, а остальных, – на усмотрение воинов.

Газван ибн Джабаль подозвал тысячника охраны славян и кратко передал приказание Марвана ибн Мухаммеда.

Из пыли, из-за движущихся телег к Людоте подошел Богуш.

– Будьте здравы!

– Живи и ты, Богуш. Ты куда пропал?

– Лошадь пала. Пристроились там к одним. Здесь недалеко. Ты всё в колодке?

Людота в ответ только усмехнулся.

– Что-то Невеи не видно.

– Умерла она, – Людота рассказал, что случилось с Невеей.

Богуш мотнул головой.

– Да-а. Страдают люди. Погибло много. После каждой ночи оставляем могилы, да и коней много потеряли, – сколько телег на дрова сожгли!

Немного помолчал и добавил:

– Слушай, Людота, спасаться надо. Я уже с многими поговорил, готовы на всё. Воеводу Драговиста встретил. Вокруг него народ собирается.

– Драговиста? – обрадовался Людота.

– Раненый он, но духом жив. Как доедем до места, вооружимся. Тысячи четыре, а может и больше, можем выставить, а это сила. Будем пробиваться к ромеям. Они враги аравов, помогут. И ты должен помочь, оружие нужно.

– Для оружия металл нужен, а где взять? А ты уверен, что нас всех в одном месте поселят? А если врозь? – и, помолчав, добавил: – Если выживем…

– Металл достанем, нам бы только начать, а там у аравов отнимем.

Опять наступает утро, опять нескончаемая дорога, пыль, скрип не смазанных колёс, ржание лошадей, голодные глаза детей и усталые, тревожные глаза жены. У Людоты иногда возникала отчаянная мысль: с помощью Деяна сбить колодку, благо инструмент был в телеге, но регулярно проезжающие арабы смотрели за порядком среди северян и такие своеволия жестоко наказывали, не щадя и семьи нарушителей. Поэтому, тревожась за жену и дочь, Людота и не мог себе позволить реализовать эту мысль.

Местность, по которой шли северяне, начала изменяться. Почти совсем не стало травы. Местами земля ярко блестела на солнце, словно припорошена инеем. Деян сбегал к такому месту и, вернувшись, сообщил:

– Представляете, это обыкновенная соль.

У Людоты возникла мысль, что над этим местом тяготеет проклятие. Но сразу же возникла и другая: чем кормить коня? Конь за время пути очень отощал: под кожей ясно проступали кости рёбер. Он уже с натугой тянул телегу. Деян, жалея его, когда поблизости не было арабов, останавливался и давал коню немного отдохнуть и собраться силами.

Ближе к вечеру подъехал Рахим и что-то прокричал Деяну.

– Говорит, что скоро солончаки кончатся, и надо ехать скорее, чтобы до темноты успеть.

– Ты уже хорошо понимаешь их говор, – pаметил Людота.

– Да так, с пятое на десятое. Иногда просто догадываюсь.

Солончаки вскоре закончились, но степь была также безжизненна. Вечером остановились у россыпи камней рядом с бегущим среди них ручьем. Рахим сбросил с лошади несколько котомок. В одной из них был овес для коня, чему Деян очень обрадовался. Из другой он достал кусок мяса и белого зерна. Такого зерна никто ещё не видел. Из третьей котомки он достал сухого навоза и быстро развёл костёр, подбрасывая его в огонь. Откуда Рахим всё это взял, – было для всех загадкой, но уже на костре варилось что-то съедобное, расточая вкусный запах различных специй, и поэтому соседи завистливо поглядывали в их сторону.