Серж Запольский - Скрываясь от гуронов

– Она поёт о луне. И колокольчики… Так нежно звенят.

Томас открыл глаза: зрачки его зияли двумя чёрными точками. Капитан заговорил тихо, словно о чём-то своём, очень личном, такая безмерная тоска вдруг разлилась в его голосе:

– Она поёт о том, что её любовь сильна и прекрасна, как свет осенней луны, которая освещает замёрзший пруд… И ей хочется бежать к любимому на тот берег… Но она боится испугать его, ведь любовь в его сердце хрупка, как этот первый лёд… Это очень старинные стихи.

– Я так и слышал, – прошептал Томас. – Что это сейчас было?

Капитан в задумчивости стал тереть лицо.

– Это, брат? – переспросил он со вздохом. – Да я и сам не знаю! Похоже, что лама, который дал мне это, тоже не знает… По крайней мере, он ничего мне так и не объяснил толком, только напустил туману.

Капитан подошёл к китайскому стулу. Сказал:

– Подожди, Том, я погашу палочку. Потом ещё послушаешь без меня. Вот сюда положишь, зажжёшь и послушаешь.

Он быстро загасил дымящуюся палочку пальцами.

– А теперь давай проветрим комнату, – произнёс он уже совсем другим, обычным своим голосом. – Дым всё равно уже не действует… И пообедаем. Что-то я проголодался.

Томас сидел, потрясённо уставившись на китайский стул. Он ничего не спрашивал у Дэниэла, по опыту зная, что проси – не проси, тот всё равно ничего не скажет, пока сам не захочет.

Капитан произнёс:

– Я тебе расскажу потом, обязательно… Ладно? Только не сейчас. Мне ещё очень худо. Ты только напомни мне. Скажи: «Уцайлотяньское сокровище».

– Как, Дэн? – воскликнул Томас. – Опять сокровище?

Что-то бессильное и недоконченное быстро промелькнуло в лице капитана, и тут же пропало, словно он хотел улыбнуться, но у него не получилось.

– Да, дружище… Это злой рок какой-то, – произнёс капитан и глубоко вздохнул. – Ведь живёт же кто-то на свете без всяких сокровищ. Просто живёт… А тут – то «русское сокровище», то теперь вот – это. «У цай лотянь» – по-китайски название пятицветного перламутра. Да вот он, на стуле. Луна, видишь?

Томас опять посмотрел на стул, потом поднял с пола ткань и быстро накинул на спинку стула.

К обеду всё было готово, надо было только подогреть. Во время еды друзья мало разговаривали, а потом, уже встав из-за стола, капитан спросил небрежно:

– У тебя на антресоли за пологом постель… Ты опять ночуешь в мастерской?

Томас улыбнулся одними губами, произнёс жалко:

– Ты ведь ещё не знаешь… От меня ушла Мэри. И забрала с собой дочку.

– Так, – протянул капитан севшим голосом. – Почему?.. Что она сказала?

Круглое лицо Томаса исказилось. В глазах его капитан прочитал ужас одиночества, и этот ужас словно стал заполнять тишину мастерской. Где-то на улице пронзительно и визгливо закричала женщина, наверное, обиженная торговка.

– Так что она сказала? – уже настойчивее спросил капитан, стараясь побороть в себе острую неловкость.

– Она сказала, что ей надоела моя бедность, – ответил Томас, потом вскричал: – Она сказала, что ей надоели мои вечные проекты!.. Она сказала, что наш брак всё равно недействителен, потому что нас, протестанта и католичку, венчал католический священник!

Он остановился: возмущение выплеснулось из него, и ярость утихла.

– Она вернётся. Вот посмотришь, она вернётся, – с убеждением произнёс капитан и вставал.

Томас с надеждой посмотрел на него, но тут же сник.

– Нет, не вернётся, – прошептал он. – Она со своим новым мужем уехала в Ирландию.

Капитан опять сел. Какое-то время они молчали. За окнами звонко прозвучали подковы и раздалось дребезжание колёс, потом ещё и ещё раз. Капитан сидел за столом, уперев подбородок в кисти рук, вложенные одна в другую. Потом он поднял голову и, не расцепляя рук, сказал:

– Я знаю, чем тебе надо заняться… Тебе надо писать книгу.

– Мне?.. Писать? – переспросил Томас удивлённо.

– Да, не пугайся, – Капитан сощурился. – Тебе надо писать не роман и не памфлет, а руководство.

– Руководство? – опять переспросил Томас.

– Да, руководство, – подтвердил капитан, для верности качнув головой. – Или, как там это у вас, у мебельщиков, называется?

Он защёлкал пальцами, вспоминая, и, наконец, выговорил:

– Альбом эскизов мебели – вот как!

– Но таких альбомов выходит множество! – заспорил Томас. – Я сам пользуюсь двумя.

– Ну, так и что же? – спросил капитан. – А твой будет самый полный, самый хорошо иллюстрированный… И у тебя ведь самого есть собственные разработки?

– Да, есть, я спроектировал несколько новых мебельных предметов.

– Ну, вот видишь? Неужели тебе нечего будет сказать своим читателям?

– Да, конечно!.. Материалов масса! – вскричал Томас, уже воодушевляясь. – Ты даже себе не представляешь, как их много!..

Он забегал по мастерской, стискивая руки и бормоча под нос:

– Тут и рокайльные мотивы, и готические… Прелесть!.. Чудо!.. А ещё французское направление и испанское. А китайская тема?.. Боже мой!

Томас остановился, посмотрел на китайский стул и, подлетев к нему, сорвал с него покров.

– Я начну рисовать иллюстрации с этого стула! – очень уверенно провозгласил он.

– Начни, – поспешил согласиться капитан. – Сними с него лекала, сделай кальку с перламутровой вставки.

Тут он замолчал и уставился невидящими глазами в пространство, а переступив несколько раз задумчиво с пяток на носки, добавил:

– А потом отдай всё мне. Ты понимаешь?.. И никому про этот стул не рассказывай, а уж, тем более, не пиши. Про всё пиши, а про этот стул – нет.

– Понимаю, – сказал Томас. – Сегодня же и начну… Прямо вот сейчас и начну.

– Начинай, работы с книгой будет много… Не на один год, – подтвердил капитан и спросил: – Ты же днём будешь мебель резать, а писать только по ночам?

– Да, конечно, – ответил Томас и улыбнулся. – Надо же и на жизнь зарабатывать.

– Тогда не буду тебе мешать, – ответил капитан.

Он быстро собрался и ушёл к себе в гостиницу, пообещав Томасу в скорости опять наведаться, как только закончит свои дела.

У него были какие-то дела в Грейвзенде 1 1 Грейвзенд – порт на южном берегу Темзы, «ворота» лондонского порта.

****

Вот там-то, недалеко от Грейвзенда, через пару дней капитан и увидел Дэниз, Дэниз с Тортуги.

Она стала совсем взрослой женщиной, взрослой и очень красивой, и капитан ни за что бы не узнал Дэниз, если бы не её взгляд – отчаянный взгляд, которым незнакомые женщины никогда не смотрят на незнакомых мужчин. Он обомлел, потом подошёл и, не говоря ни слова, снял треуголку и поцеловал ей руку. Она сказала, что сейчас идёт к себе в гостиницу, что только что проводила мужа-капитана, который ушёл в рейс. Капитан, любуясь ею и ещё сам не зная зачем, договорился с Дэниз, что зайдёт к ней завтра, и они поедут куда-нибудь, может быть, к морю. Ещё раз поцеловав руку Дэниз, он проводил её взглядом и пошёл дальше, временами останавливаясь: он был не в себе – воспоминания разгорались в нём всё сильнее.