Уилл Генри - Золото Маккены

Сэлли это знала. Знала, что он глядит на её прекрасно оформленные, приподнятые груди, округлый, но упругий живот, скульптурные ягодицы и длинные, аккуратные ноги. Она знала, и потому стояла и позировала ему, пока её сводный брат, Пелон, заметив это, не заорал: «Лезь в воду, ты! Чего мы у тебя такого не видели? Зад у тебя твёрдый и плоский, как у парня. А ну, ныряй!»

И тут Маккенна услыхал удивительный звук. То был смех Сэлли. Он слышал и раньше, как она смеётся: что-то похожее на эхо хриплого лая Пелона. Но такой смех! Маккенне не доводилось ещё слышать столь музыкальных звуков.

Пока он дивился ему, Сэлли нырнула в водоём и поплыла к тому месту, где он сам нервно держал под водой собственное тело. Запоздало он попытался спастись бегством. Когда попробовал выползти на скалу, стоявшую в центре водоёма, она схватила его за лодыжки и вновь стащила в воду. Пока он, барахтаясь, пытался спастись вплавь, Сэлли начала виться вокруг него, столь гибко, словно была частью самого водоёма. Грация её была совершенно текучей, поразительно гипнотичной. Проплывая над или под ним, она ухитрялась то и дело слегка прикасаться к Маккенне, а затем ускользать, так что движение это казалось привлекательным и совершенно естественным. Внезапно Маккенна оказался беззащитен. Помимо тревог и искреннего страха, который он испытывал перед безносой апачкой, он чувствовал, как его охватывает возбуждение. Он не мог поверить этому, и всё же не мог бы и отрицать этого. По мере её неуклонного преследования его собственная страсть теперь взлетала до лихорадочных высот.

В последней попытке спастись Маккенна обнаружил небольшой рукав водоёма, отороченный тростником; он отходил от водопадов к песчаной косе, открыв боковой омут стоячей воды. К этому естественному убежищу он энергично поплыл, надеясь добраться до берега и отступить к своей одежде. Он добрался всего только до песчаной косы, но она уже была рядом, прежде чем он поднялся на ноги, чтобы помчаться прочь сквозь мелководье. Там, в тёплом, высушенном солнцем уголке, скрытно от Малипаи и Пелона, она бросилась на него, издавая буйные, горловые звуки и предлагая себя с тяжким, умоляющим отчаянием. С нечеловеческим усилием Маккенна оторвал её от себя и выбрался из воды. Она рванулась за ним, как нападающая кошка, вынудив схватить её за кисти рук и яростно отбросить прочь. Она тяжко упала.

Когда Сэлли, шатаясь, поднялась, она всё ещё глубоко дышала, глаза её дико пылали. Горящим взглядом она обвела край тростников у водоёма, затем вдруг прыгнула за кромку воды, в скалы и кустарник, видневшийся дальше, и скрылась из виду. Маккенна слышал топот её голых ступнёй со скалы на скалу, вниз по каньону. Потом наступило безмолвие: стало слышно мягкое жужжание полынных пчёл и воркующий призыв куропатки за водопадами. Он медленно поплыл назад, в основную часть водоёма, оделся, подошёл к костру, присоединившись к Пелону и старухе. У него было сильное предчувствие, что с Сэлли случилось что-то неладное, а впереди грядёт ещё худшее. Но он не мог придумать, как обсудить это с Пелоном или мамашей Малипаи.

Поэтому он взял свою порцию пахучей ослятины и жестяную кружку с крепким индейским кофе. Принялся есть и пить в хмуром молчании, пока бандит и древняя ведьма вопросительно пожирали его глазами, ожидая появления сестрицы Сэлли.

Когда, после получаса продолжительного молчания, она так и не появилась, Маккенна необыкновенно разволновался. Пелон и Малипаи заметили это. Они принялись следить за ним пристальнее, с растущим подозрением. Наконец вождь бандитов заговорил.

— Ну, — сказал он, — что ты с ней сделал? Что произошло между вами?

— Ничего, — заявил горячо Маккенна, — клянусь.

— Что случилось? — повторил Пелон.

— Я сказал тебе — ничего.

— Она преследовала тебя. Мы это видели. Вы оба поплыли в тот, другой водоём вон там. Мы её знаем. Она хотела попытаться побыть наедине с тобой. Нам показалось, будто и ты хотел того же.

— Ни за что! — вскричал Маккенна. — Эта женщина меня ужасает!

Разбойник внимательно смотрел на него, сверкая глазами. Наконец он спросил в третий раз:

— Что произошло?

Маккенна понял, что должен быть теперь очень осторожным. Своей интуицией дикарей они чуяли ту же безымянную тревогу, что и он. Она стала общей для всех троих. Старуха так же пристально глядела на него.

— Я отверг её, — просто сказал он Пелону. — Она настаивала, и мне пришлось отбросить её. Она упала. Когда поднялась снова, сверкнула на меня глазами, словно загнанная пума, прыгнула в скалы и помчалась вниз по каньону. Я не видел, куда она бежала, но слышал топот ног. Она побежала туда и скрылась.

Пелон метнул мрачный взгляд на Малипаи, а в следующий миг был уже на ногах.

— Боже мой, амиго, — сказал он Маккенне, — тебе следовало бы сказать мне об этом раньше! Пошли, ещё, быть может, есть время!

— Время? — спросил золотодобытчик, вставая. — Для чего?

— Оттащить её от него! — проскрежетал разбойник. — Она бросилась вниз на этого бедного дурня-мимбреньо, чтобы излить всё, что у неё накопилось. Он же не в силах иметь дело с женщиной. Ум у него младенческий. Она сведёт его с ума.

Он начал удаляться от костра рысью странствующего воина-апача, затем резко остановился. Сзади застыл и Маккенна, глядя туда, где тропа с низовьев каньона выходила на луг.

Из затенённого зева каньона на яркий свет открытых трав вышел Хачита.

На руках, обнажённая, обвисшая мёртвым грузом, означающим лишь одно, лежала ненасытная дева апачей, Сэлли.

— Да-е-са! — в отчаянии вскричал Хачита. — Умерла…

Тёмная, спотыкающаяся речь Хачиты кое-как объяснила им, что произошло. То была грустная история. Пелон был прав в отношении него. Он не имел большого опыта с женщинами. На самом деле, вообще никакого опыта. Он был таким большим и глупым, к тому же безумным — со своей лошадиной физиономией — и так стеснялся и опасался женщин, что они избегали его, а он не мог заставить себя подойти к ним. Сэлли никогда прежде и не глядела на него. Теперь же она кинулась вниз по каньону, где он следил за Юным Мики. Она подошла к нему без одежды, в солнечном свете, извиваясь своим прекрасным телом, побуждая мужчину к самым низменным вожделениям.

Но даже тут Хачита только приветствовал её и попросил удалиться, поскольку стоял на страже. Но она засмеялась над ним и обхватила руками, а потом помогла обнять себя, и — ну, вскоре они были уже на горячем песке, тяжко дыша и рыча, словно двое зверей, а потом внезапно Хачита, обнявший её за шею, потянул к себе и услыхал, как что-то хрустнуло. Она замерла и осталась лежать, глядя прямо вверх, расширив яблоки глаз. В них не было жизни, и Хачита, как ни был он слаб разумом, понял, что Йосен забрал её душу, и Сэлли больше нет.