Сергей Юров - Длинный Нож из форта Кинли

— Двойного виски, Тони, — заказал он.

— Присаживайтесь за наш стол, Донахью, — раздался голос Неда Дастона. — У меня есть возможность угостить вас.

— Хорошо, Дастон, — откликнулся помощник шерифа, помешивая кусочки льда в стакане.

— Как дела, Хикок? — обратился он к знаменитому ганфайтеру.

— Все о'кей, шериф.

Хикок всегда называл Донахью шерифом, а тот ни разу не поправил его, скорее всего, из-за безобидного тщеславия. Самого шерифа, Пита Коннорса, не было в городе. Он отлучился в соседний городок, и в эти дни Донахью безраздельно правил в Кинли.

Опустошив свой стакан без закуски, помощник шерифа присел за стол Неда Дастона.

Еще не успокоившегося Дэйлмора окликнул мелодичный женский голосок.

— Дэвид!

Он обернулся и увидел Леонору Смайли, стоявшую за прилавком. Двадцатипятилетняя Леонора была ослепительной блондинкой с большими голубыми глазами, тонким удлиненным лицом и стройной фигурой. Нежный румянец никогда не сходил с ее очаровательных щечек, придавая ее чертам еще большую привлекательность.

У Дэйлмора екнуло сердце. Из его головы выскочили и индейцы, и помощник шерифа, и его соседи по столу. Он встал и подошел к стойке. Наклонившись, он взял руку девушки и поцеловал ее. Тони Смайли тактично смотрел в сторону.

— Мне приятно снова видеть миловидное личико Леоноры, — улыбаясь, сказал сержант.

— Вы врете, сержант Дэйлмор! — игриво заметила девушка, хмуря брови. — Если бы это было так, вы бы чаще приезжали в «Подкову».

Лицо Дэйлмора стало серьезным.

— У меня погиб друг, Леонора. Знаете, так тяжело терять близкого человека.

— Я знаю Дэвид. Мне очень жаль…

Они присели за отдельный стол и до самого вечера вели беседу. Леонора иногда оставляла Дэйлмора в одиночестве, чтобы сходить на кухню и подать посетителям закуску. Около семи часов из-за стола Дастона поднялся помощник шерифа. Вернее, его подняли. Его угостили так, что ни о каком продолжении несения службы не могло быть и речи.

Сфокусировав свой взгляд на хозяине салуна, он промычал:

— То-о-ни, я, кажется, слишком устал. Мне бы вздремнуть часок у тебя в гостинице.

«Конечно, будет дрыхнуть до самого утра, — подумал Смайли. — А утром придется палить из пушек, чтобы поднять его с постели».

Двое подручных Смайли помогли Донахью подняться по лестнице и проводили в номер.

Почти сразу после ухода помощника шерифа Дастон и его компания потянулись к выходу, отдав ключи от номеров Смайли.

— До скорой встречи, Билл, — попрощался с Хикоком Дастон.

Хикок вскинул брови.

— Ты вроде не собирался уезжать из Кинли, Нед.

— Вспомнил я тут об одном дельце.

— Ну что ж, будь здоров.

Посидев еще немного, он и следопыт Брэйди отправились спать. Следом за ними на второй этаж поднялись Гаррисон и индейцы, которых сопровождал с ключами от номера сам Тони Смайли. В помещении, озаренном неярким светом подвесных фонарей, остались лишь Дэйлмор с девушкой.

Было десять часов вечера, когда Леонора встала из-за стола и сказала:

— Уже поздно, Дэвид. Я иду спать. Мне было очень приятно побеседовать с вами. Увидимся завтра.

Дэйлмор не отрывал взгляда от ее стройной фигуры, облаченной в нежно-голубое длинное платье, пока она не спеша поднималась по слегка поскрипывающей лестнице. После ее ухода он некоторое время сидел в задумчивости, еще ощущая тонкий запах французских духов. Затем поднялся и вышел на веранду салуна. Бодрящий вечерний ветерок приятно обдувал его лицо. Виски, после долгого воздержания, сказалось на сержанте. Он был малость под хмельком, но сентябрьская вечерняя прохлада подействовала на него благотворно. Достав сигару, он закурил. Он подумал о своих чувствах к прелестной Леоноре. Сказать, что она ему нравилась, значит ничего не сказать. Он испытывал к этой спокойной красивой девушке настоящее влечение. Пусть они все еще обращались друг к другу на «вы», но с каждой встречей, он это чувствовал, они становились ближе. «И не будет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент, — подумал сержант, — я ей признаюсь в любви».

Находясь под сильным впечатлением от встречи с девушкой, Дэйлмор прохаживался по длинной веранде, отрешившись от всего. Сдавленному крику за правым углом салуна, где находились конюшни, он не придал никакого значения. Он еще был во власти приятных грез. Но когда послышались громкая возня и тихое лошадиное ржание, Дэйлмор пришел в себя. Что это может быть? Какие-то странные ночные звуки! Он сошел с веранды и обогнул угол салуна. Холодное прикосновение ружейной стали к его груди было внезапным и обескураживающим.

— Стой смирно, сержант! — голос Неда Дастона прозвучал слишком уверенно, чтобы ему не подчиниться.

Дэйлмор застыл, различая впотьмах грубые черты ганфайтера.

— Что происходит? — только и смог выдавить из себя он.

— Происходит следующее: тот десяток превосходных лошадей Гаррисона отныне — моя собственность. Часовые сняты, конюшня взломана. Я никому больше не причиню вреда, если меня оставят в покое.

— Конокрадство?.. Ты же говорил, что уезжаешь из Кинли, — уже спокойнее промолвил Дэйлмор.

— Не придавай большого значения словам незнакомого человека и запомни — никому ни слова! — Дастон убрал оружие с груди Дэйлмора. — А вообще-то, можешь открыть рот. Но какая ОТ этого будет польза? Если ты сейчас разбудишь Гаррисона, он сдуру бросится за нами в погоню, а мы из него сделаем дуршлаг. Я специально подпоил Донахью, чтобы он не смог собрать людей и пуститься по нашему следу. И еще одно — двое стражников у нас в заложниках до утра. Не будет погони — я их отпущу, но если кому-то вздумается поиграть в следопытов — им крышка. Они сейчас в беспамятстве с завязанными глазами. Никто кроме тебя, сержант, не узнает о том, кто проделал это дело. Я бы мог тебя прикончить, однако не стану этого делать. Не хочу крови, да еще крови военного…

Дастон помолчал немного и закончил:

— Кстати, в твоих интересах молчать. Почему? Об этом ты узнаешь утром, когда кое-кого станут линчевать. А меня ты больше не увидишь в этом городке.

Дастон скрылся так же неожиданно, как и появился. Спустя мгновение из темноты раздался стук копыт. Дэйлмор шумно перевел дыхание, размышляя над происшедшим. Негромкий звук змеиных погремушек заставил его резко обернуться. На углу веранды в неярком свете тусклой лампы стоял индеец. Желтый огонек от раскуриваемой им трубки то разгорался, то замирал.

— Кража, — равнодушно произнес краснокожий низким приятным голосом.

— Что?! — встрепенулся Дэйлмор. — Ты знаешь английский?!

— Немного, — так же спокойно ответил индеец.

Дэйлмор сейчас плохо соображал. Он бросил сигару и растоптал ее. Внезапно почувствовал какую-то пустоту внутри и усталость. Он не торопясь вошел в салун, затем поднялся на второй этаж. Войдя к себе в номер, сержант разделся и лег на кровать. «Тут ничего нельзя предпринять». С этой мыслью он и заснул.