Джеймс Купер - Поселенцы

— Вы слишкомъ самоувѣренны, — сказалъ Билли, поспѣшно становясь за стволъ сосны, — если надѣетесь попасть въ человѣка сквозь дерево, толщиною въ три фута. Я могу свалить вамъ на голову это дерево чрезъ десять минутъ, и потому совѣтую вамъ быть повѣжливѣе. Я не хочу ничего, кромѣ справедливости.

Черты лица Кожанаго-Чулка подернулись облакомъ, и видно было, что онъ принималъ все дѣло весьма серьезно, хотя въ то же время казалось очевиднымъ, что онъ неохотно пролилъ бы человѣческую кровь.

— Билли, отвѣчалъ онъ, я знаю, что вы можете свалить это дерево и сдержать свое слово, но если при этой работѣ вы покажете свою руку, то придется лечить кость и останавливать кровь. Если вы ничего болѣе не желаете какъ войти въ пещеру, то подождите часа два, и входъ не будетъ вамъ воспрещенъ, но теперь это невозможно! Если вы теперь захотите войти, то будетъ смерть.

Безстрашно выступилъ при этихъ словахъ Билли изъ-за дерева и сказалъ:

— Это благородно сказано, и что честно, то должно быть и справедливо. Онъ требуетъ, чтобы вы подождали еще два часа, и въ этомъ нѣтъ ничего неподходящаго.

Отсрочка эта однако не согласовалась съ нетерпѣніемъ шерифа.

— Я приказываю вамъ, Натаніель Бумпо, закричалъ онъ, — подчиниться закону, a вамъ, господа, приказываю содѣйствовать мнѣ въ исполненіи моихъ обязанностей. Веньяминъ Пенгильямъ, сдавайтесь!

— Сдайтесь, Веньяминъ! прорычалъ также капитанъ Голлистеръ; сдайтесь, или не ждите никакой пощады.

— Къ чорту съ вашей пощадой! возразилъ Веньяминъ. Подойдите, если смѣете.

— Веньяминъ, сказалъ шерифъ, я вамъ даю еще минуту на размышленіе; подумайте, что вы дѣлаете?

— Господинъ шерифъ! возразилъ Натти, — ваши приглашенія ни къ чему не ведутъ. Я вамъ только говорю, что y насъ въ пещерѣ довольно пороху, чтобы взорвать на воздухъ скалу, на которой вы стоите, и я не пожалѣю своей крыши, если вы насъ не оставите въ покоѣ.

При этой угрозѣ шерифъ такъ поспѣшно отступилъ, что капитанъ Голлистеръ счелъ его быстроту за знакъ къ наступленію и тотчасъ приступилъ къ дѣлу.

— Въ штыки! прокричалъ онъ; впередъ!

Голлистеръ бросился впередъ и направилъ страшный ударъ на Веньямина, который однако отпарировалъ его выстрѣлившимъ въ то же время ружьемъ, и, вскарабкавшись наверхъ, старался удержаться на подъемѣ. Когда это удалось ему, то онъ замахалъ саблею и крикнулъ:

— Побѣда! укрѣпленіе наше! Впередъ! впередъ!

Но голосъ его раздавался напрасно, ибо пока онъ, какъ храбрый предводитель, производилъ нападеніе, весь отрядъ его разсѣялся при выстрѣлѣ Веньямина и неудержимо бросился бѣжать къ деревнѣ.

Натти между тѣмъ наскочилъ на капитана, схватилъ его за грудь и перебросилъ его назадъ изъ своихъ укрѣпленій. Храбрый капитанъ упалъ на спускѣ крутой горы, не могъ удержаться въ своемъ замѣшательствѣ и скатился по всей горѣ внизъ, гдѣ, къ немалому своему удивленію, очутился y ногъ своей дражайшей половины.

Пока онъ подымался медленно и совершенно растерянный, борьба наверху завязалась сильнѣе прежняго. Когда Натти увидѣлъ, что врагъ его, какъ выражался Веньяминъ Пумпъ, отступалъ на всѣхъ парусахъ, онъ снова обратилъ вниманіе свое на прочихъ осаждающихъ. Для Билли было бы легкимъ дѣломъ воспользоваться замѣшательствомъ для овладѣнія укрѣпленіемъ, но такое враждебное дѣйствіе, казалось, не приходило въ голову порубщику, ибо онъ радовался и громко хохоталъ, когда капитанъ совершалъ свое быстрое путешествіе внизъ. Совершенно забывшись въ своей веселости, онъ наконецъ совсѣмъ усѣлся на землю, топалъ ногами отъ внутренняго удовольствія и заливался громкимъ хохотомъ. Это возбудило въ Долитлѣ любопытство, и онъ попытался выйти изъ за дерева, чтобы ближе осмотрѣть подробности сраженія. Онъ сдѣлалъ это осторожно, но не съ должною осмотрительностію, и когда нѣсколько показалась задняя часть его тѣла, то ружье Натти быстро направилось на нее. Лишь только раздался выстрѣлъ, какъ Гирамъ громко вскрикнулъ, прошелъ нѣсколько шаговъ впередъ и, рыча отъ злобы, упалъ на землю, между тѣмъ какъ на одеждѣ его показалась кровь. Натти принявъ всю свою ловкость, нанесъ ему чувствительную, но отнюдь не опасную рану, въ наказаніе за всю его злость.

Крики Долитля до того возбудили мужество остатковъ отряда, что они быстро двинулись впередъ, и Билли имѣлъ уже намѣреніе взлѣзть на валъ, какъ вдругъ совершенно неожиданно появился судья Темпль и положилъ конецъ всей шуткѣ, которая грозила сдѣлаться опасною.

— Тишина и миръ! вскричалъ онъ. — Для чего проливать здѣсь кровь? Развѣ законъ не довольно силенъ, чтобы могъ самъ защищать себя, вмѣсто того, чтобъ вооружались какъ въ военное время.

— Это народное сборище, это… — воскликнулъ шерифъ съ отдаленной скалы.

— Э, что за вздоръ! скажите лучше чортово сборище, перебилъ его судья. — Приказываю мириться.

— Стой! не нужно болѣе кровопролитія! воскликнулъ голосъ съ вершины горы: — Не стрѣляйте; мы сдаемся и дозволяемъ вамъ войти въ пещеру.

Общее удивленіе при такихъ словахъ удержало продолженіе непріязненныхъ дѣйствій. Натти снова зарядившій уже ружье свое, спокойно усѣлся на древесный стволъ, a враги съ нетерпѣніемъ ожидали исхода этихъ обстоятельствъ. Эдвардсъ и нѣмецкій маіоръ Гартманъ сбѣжали съ горы внизъ, вошли въ пещеру, вернулись спустя нѣсколько минутъ и вынесли на простомъ, покрытомъ оленьей кожей, стулѣ, старца, котораго они заботливо и почтительно спустили на землю среди всего собранія. Голова его покрыта была мягкими серебристыми локонами, одежда состояла изъ богатой, хотя и нѣсколько поношенной матеріи, a ноги обуты были въ столь прекрасные мокассины, какіе только можетъ сдѣлать искусная рука индѣйца. Черты его были серьезны и полны достоинства, но лишенные выраженія глаза его показывали, что умъ его ослабѣлъ и сдѣлался отъ старости дѣтскимъ.

Натти сталъ за стуломъ достойнаго старца, a маіоръ Гартманъ около него. Эдвардсъ заключилъ старца въ свои объятія.

— Кто этотъ человѣкъ? спросилъ Мармадукъ Темпль, пока старецъ смотрѣлъ вокругъ безсмысленными глазами.

— Этотъ человѣкъ, сказалъ Эдвардсъ, котораго вы теперь видите слабымъ и немощнымъ, былъ одно время вѣрнымъ слугою короля и столь безстрашнымъ воиномъ, что жители страны дали ему прозвище Огнеѣда. Этотъ человѣкъ… этотъ человѣкъ, котораго вы видите предъ собою безъ крова, былъ обладателемъ большихъ богатствъ, и, кромѣ того, законнымъ владѣтелемъ той почвы, на которой мы теперь стоимъ. Онъ былъ отецъ…

— Какъ! прервалъ судья:- это маіоръ Эффингамъ, котораго считали пропавшимъ?

— Да, это онъ! возразилъ молодой человѣкъ, смотря на судью своимъ испытующимъ взоромъ.

— A вы, вы? продолжалъ съ запинкой судья.

— Я? Я внукъ его.