Сергей Юров - Белый шайен

Когда совет завершился, я решил повидать жену и уже направился к дальним холмам, как вдруг мне на глаза попался Черный Мокасин. Молодой шайен, я знал, был этой ночью в дозоре. Ему, как и многим другим краснокожим, была поставлена задача пресечь возможные вылазки следопытов за помощью. Он был чем-то встревожен, и я окликнул его:

— Что-то не так, Мокасин?

Индеец быстро подошел ко мне.

— Ниго! — возбужденно проговорил он. — Я только что напал на следы троих белых людей. Они ведут на юг. Надо оповестить всех.

Вот так новости! Троице следопытов все же удалось проникнуть через заградительный кордон индейского дозора. Не помню, что я хотел сказать Черному Мокасину. Меня опередил Убийца Пауни. Он проходил мимо и расслышал сообщение молодого индейца.

— У шайена острые глаза, — похвалил он Черного Мокасина. — Это хорошо. Плохо, что он хотел поднять панику. Убийца Пауни — вождь, его уши были открыты. Он сам передаст новость другим вождям. Шайены должны молчать.

С мудрыми словами южного оглала нельзя было не согласиться. Он говорил дело, но я сделал весомую поправку:

— Вождь, посмотри на небо. Собираются тучи. Нельзя терять ни минуты. Нужно выезжать сейчас же, пока дождь не смыл следы беглецов. Дай мне трех хороших следопытов из оглала и можешь считать, что этим беглецам я уже наступаю на пятки.

Убийца Пауни взглянул на небо и кивнул головой.

— Верно, Ниго Хайез, надо спешить. Помни, белые гонцы должны быть уничтожены!

— Я сделаю все, чтобы их догнать, — заверил я старика и, показав, где его воины найдут меня и Черного Мокасина, бросился с шайеном к индейскому табуну. По дороге туда я был остановлен Лаурой, которая спустилась с холмов, ища со мною встречи. Пришлось объясниться.

— Я поеду с тобой, — совершенно неожиданно заявила она.

— Это мужское дело, Лаура, — высказал я первый, пришедший на ум избитый довод.

— Брось, Джо! Я не маленькая, и хочу быть с тобой.

— Но…

— Никаких «но». Даже если ты запретишь мне ехать, я все равно отправлюсь чуть позже по твоим следам.

Что было делать с милой и такой непослушной женой? Три года разлуки, похоже, измотали ей душу до того, что она готова была следовать за мной повсюду. У меня не нашлось сил отказать ей.

Спустя считанное время моя небольшая группа следопытов двигалась на юг по следам троих белых гонцов. Они уже ушли далеко и были, надо признать, хитроумными ребятами. Их следы с трудом читались нами. Мы то и дело спешивались, чтобы не дать промашки и не отклониться куда-нибудь в сторону. Иногда беглецы почти сбивали нас с толку, шагая по камням, которые во множестве валялись в прерии. Слава Богу, дождя не последовало. К тому же мои индейцы были неплохими следопытами, и чутье мне подсказывало, что наши усилия не напрасны.

Однако время шло, а гонцы уходили все дальше. К вечеру мои надежды стали таять с каждой пройденной милей. Наступление ночи грозило нам обыкновенным бездействием. Беглецы же могли, отбросив все ухищрения, оторваться от нас на большое расстояние.

Это они и проделали с завидным рвением. Нам ничего не оставалось, как с таким же упорством двигаться следом на следующее утро. Так продолжалось трое суток. Четвертый день преследования стал переломным. То ли от усталости, то ли по тому, что они посчитали себя вне досягаемости, беглецы сбавили прыть. Они зашагали медленнее, их следы уже не петляли, а тянулись по прямой линии, словно оставленные тремя утомившимися путешественниками.

Наконец, к вечеру четвертого дня, поднявшись на очередной холм, мы увидели вдали их одинокие фигуры. Это было приятное зрелище. Из-за него мы даже утратили бдительность, простояв на бровке холма уж слишком много времени. Спохватившись и отступив назад, мы принялись наблюдать за беглецами до тех пор, пока они не перешли ручей и не скрылись в небольшой роще.

— Хопо! — сказал мой тезка из оглала, Мато Оухитика — Отважный Медведь. — Поехали!

— Хийя! — окоротил его другой, Зиткалаша — Красная Птица. — Нет. Подождем еще немного.

— Правильно, — поддержал я его. — Может, в той роще они и заночуют.

Но гонцы пошли дальше. Вскоре их фигуры скрылись за ближайшей возвышенностью. Соблюдая осторожность, мы спустились в низину и переправились на южный берег ручья. Впереди стояла роща. Мы продолжали, не торопясь ехать дальше, как вдруг в высокой траве, окаймлявшей рощу, я заметил какое-то движение. Совсем незначительное, но моя рука тут же легла на приклад зачехленного «спенсера».

— В чем дело, Ниго? — окликнул меня Черный Мокасин.

— Та трава… — озабоченно отозвался я. — В ней что-то шевельнулось.

— Брось!.. Койот или куропатка.

— Послушай, Мокасин…

Я хотел сказать, что белые, заметив погоню, могли вернуться назад, пока мы спускались к ручью, и устроить нам в густых травах засаду. Эти мысли так и остались в мозгу. Они просто не успели слететь с моих уст, ибо раньше прозвучали выстрелы. Это была действительно засада. Одна из пуль выбила из седла Красную Птицу. Другая покончила с Отважным Медведем, третья — с последним оглала, Высоким Коршуном. Их лошади понеслись мимо рощи в открытую прерию. Когда я вскинул карабин и выстрелил, гонцы произвели второй залп. Однако на сей раз из двух ружей. Значит, кому-то из гонцов не повезло. Посчастливилось нам с Лаурой — мы остались целы. Больше досталось Мокасину — его ранило в плечо. Прежде чем прозвучал еще один залп, мы все трое уже стремительно скакали по обратной дороге.

Удалившись на безопасное расстояние, я оставил Лауру с раненым шайеном в укромном месте, а сам пробрался на Маркизе к дальнему концу рощи. Тут я спешился и осторожно подкрался к засадной позиции гонцов. К моему огорчению, я напрасно соблюдал повышенную бдительность. Грохот копыт бизоньего стада, и тот не смог бы разбудить одинокого человека, неподвижно лежавшего у моих ног. Он заснул вечным сном, ничком уткнувшись в землю. Носком мокасина я перевернул его на спину и почти не удивился, узнав в убитом Томпсона.

— Было бы справедливей, если бы на твоем месте оказался твой босс, — пробормотал я, глядя на бледное лицо команчеро.

В следующий миг до моего слуха донеслось ржание лошадей и мужская ругань. Я ринулся на эти звуки и, выскочив из рощи, увидел, как двое уцелевших гонцов прыгают на лошадей оглала. Я выстрелил раз, потом другой. Убедившись, что расстояние слишком велико, я с досады бросил карабин на землю.

Гонцы разразились издевательским смехом. Один из них громко прокричал:

— Мы еще свидимся с тобой, Кэтлин!.. Тебе опять повезло, любимец краснокожих!

Никто иной, как Блэкберн драл глотку на дальнем конце прерии. Он был прав: мне здорово повезло. У него была великолепная возможность покончить со мной из засады.