Сергей Юров - Белый шайен

Сразу после схватки нас с Вапой Хакиту развязали. Ванбли Кува, Ловец Орлов, был доволен тем, что не зря совершил быстрый переход от Пте-Та-Тайопа.

— Мы не успели спасти сансарков, — сказал он. — Но сердце Ванбли Кувы радуется при виде живых Шайеласки и Вапы Хакиту.

Его воины завернули тела погибших сансарков в одеяла и погрузили на лошадей.

К Риверману, сидевшему с поникшей головой, подошел его родной брат Черная Радуга и стал задавать вопросы. Предавший нас человек молчал. Черная Радуга обратился за разъяснениями ко мне. Я все как было, рассказал ему.

— Мой брат заслуживает смерти. — презрительно глядя на Речника, сказал он. — Он никогда не был хорошим оглала. Делайте с ним, что хотите.

Вапе Хакиту не надо было говорить дважды. Поставив предателя к столбу пыток, он отступил от него на несколько шагов. На поляне стало тихо. Тетоны в молчании ждали, когда их продажный родич распрощается с жизнью.

— Твой брат прав. — проговорил Боевое Оперенье, натягивая лук. — Ты был плохим оглала. — Он спустил тетиву, и длинная боевая стрела насквозь пробила грудь Риверману, пригвоздив его к столбу пыток.

Я поинтересовался потом у Ловца Орлов, как он узнал об арикарах и о том, что здесь происходило.

— Я сам послал Вакийю Зиткалу и Птан Синту на охоту, — ответил он. — Они поехали к Лисьей Речке. В полдень до нашего лагеря со стороны этой реки донеслись выстрелы. Много выстрелов. Так не охотятся. Я понял, что что-то случилось с моими людьми, и выехал сюда.

— А если бы сансарки не отправились охотиться? — задал я вопрос.

— Я бы сначала отправил разведчиков, услышав пальбу, — ответил вождь. — Тогда мы только бы отмстили арикарам за вашу гибель, куда бы они ни пошли.

Поблагодарив Ловца Орлов, я прошелся по поляне и отыскал свой спенсер. Воины сторожевого отряда распределили между собой оружие арикаров, согнали их лошадей в одну кучу и приготовились двинуться к оставленным за рощей скакунам. Одна из верховых арикаров досталась Вапе Хакиту. Это был вороной конь с длинным хвостом и сильными стройными ногами. Прыгнув в седло, он посмотрел в мою сторону:

— Шайеласка пойдет до лагеря пешком?

Я улыбнулся и подал коню сигнал. Заинтригованные индейцы заозирались по сторонам. Я снова прокричал сойкой. Где-то вдали послышался стук копыт. Через минуту, ломая тонкий кустарник и издавая громкое ржание, на поляну выскочил мой верный вороной друг.

— У Шайеласки прекрасная лошадь, — сказал Ванбли Кува. — Пусть она и дальше верно служит ему.

Помахав нам на прощание рукой, он повел свой сторожевой отряд на север, к Бизоньим Воротам.

— Хопо? — посмотрел на меня Вапа Хакиту. — Поехали?

— Эй-и, — ответил я, взобравшись в седло. — Подальше от этих мест.

Покидая поляну, я бросил на нее последний взгляд. Вокруг догоравшего костра вразброс лежали трупы арикаров как обрамление к столбу пыток, к которому было пригвождено тело Джорджа Ривермана. А над рощей, чуя близкую поживу, уже медленно кружили два стервятника.

Прошло три месяца после описанных выше драматических событий. Закончился апрель — месяц Появления Красной Травы, миновал май — месяц, Когда Линяют Кони, а также июнь — месяц Зеленой Травы. Наступила благодатная пора — июль — месяц Созревающих Вишен, Все зимовавшие у Черных Холмов тетоны, разбившись на множество кочевых общин и кланов, рассыпались по прериям в поисках бизоньих стад.

Наш клан хункпатила под предводительством Бешеного Коня кочевал в районе Шайен-Ривер, когда поползли слухи о движущейся к Черным Холмам 7 — ой кавалерии генерала Кастера.

— Мы должны проследить за солдатами, — сказал на совете Ташунка Витко. — Если удастся, оставим их без лошадей. Длинные Ножи снова нарушили договор.

Бешеный Конь имел в виду соглашение 1868 года, по которому армия обещала не приближаться к священным для индейцев Черным Холмам.

Отобранная вождем сотня воинов (мы с Вапой Хакиту были в ней) прибыла в лагерь Ловца Орлов в середине июля.

Лидер сторожевого отряда уже знал о вышедшей из форта Линкольн солдатской колонне. Он сказал, что за последнее время его воины уничтожили множество обнаглевших золотоискателей. Кастер, предположил он, направлен в Черные Холмы для того, чтобы защищать белых старателей, свихнувшихся от золотой лихорадки. Бешеный Конь согласился с ним. Трудно было найти более подходящее объяснение.

За солдатской колонной велось наблюдение, и вскоре разведчики сообщили, что она приближается.

С высоких залесенных холмов мы сначала заметили облако пыли, а потом рассмотрели и всю колонну. В ней, кроме вооруженных кавалеристов, двигались многочисленные фургоны и вьючные мулы. У подножья Черных Холмов солдаты остановились, поставив фургоны в круг. Устав с дороги они, очевидно, собирались как следует отдохнуть. Ближе к вечеру внутри фургонного круга возник походный палаточный городок, и зажглись костры.

Вылазка за кавалерийскими лошадьми состоялась сразу после наступления темноты. Вожди рассчитывали на внезапность, ибо белые не подозревали, что их уже давно заприметили. Табун армейских скакунов охранялся скудной цепочкой часовых, и мало кто сомневался в удаче.

Но все пошло прахом, когда один из бойцов Ванбли Кувы вместо того, чтобы прикончить часового, умудрился лишь легко его ранить. Солдат смог ускользнуть и поднять такой переполох, что мы едва успели ретироваться.

Возвращаться на исходные позиции пришлось в отвратительном настроении под свист солдатских пуль. Чего достигла эта вылазка, так это того, что Длинные Ножи перестали считать поход в Черные Холмы увеселительной прогулкой. Назавтра они углубились в горы и уже не выпускали оружия из рук. Любой неосторожный индеец, попадавшийся им на глаза, тут же служил живой мишенью. Нам оставалось наблюдать с безопасного расстояния, как под прикрытием скорострельных карабинов солдаты копаются в земле. Да, Кастер задумал самолично отыскать золото. И он, в конце концов, добился своего. Мы видели, как солдаты приносили ему самородки и золотой песок, и как он был доволен.

Я рассматривал Кастера издалека. Он был тем же стройным длинноволосым офицером, как всегда облаченным в безупречную военную форму с сияющими на солнце пуговицами.

Однажды к вечеру, наблюдая с Вапой Хакиту за армейским лагерем с более близкого расстояния, я неожиданно для себя увидел еще одного знакомца.

У костра в кругу кастеровских следопытов сидел Блэкберн. Мои руки сжались в кулаки, я стал дышать через нос.

— В чем дело, Шайеласка? — заметив мое волнение, спросил Боевое Оперение.

— Блэкберн! — сказал я, не сводя глаз с команчеро.

— Где?!

— У костра следопытов.