Макс Брэнд - Возмутитель спокойствия

Что и говорить, положение незавидное. Но в конце концов я тоже решил лечь спать. Я растянулся на земле и ещё какое-то время лежал, глядя в небо, пока звезды не начали тускнеть и расплываться у меня перед глазами, и меня сморил сон.

Проснулся я от того, что что-то тихонько постукивало по моей ноге.

— Отстань, осел чертов. Проваливай отсюда! — пробормотал я не, открывая глаз.

Это была одна из дурацких привычек моего безмозглого осла. В том смысле, что он имел обыкновение подойти ко мне среди ночи и бить копытом у моей ноги или руки. Наверное, из вредности, а может быть, и просто от скуки; точнее сказать затрудняюсь.

Но постукивание по ноге не прекратилось. Тогда я открыл глаза, обращая взор к небу, где высоко над восточными горами висела луна. Прохладный ночной ветерок овевал мое лицо, и я понял, что проспал я довольно долго.

Затем я перевел взгляд чуть пониже, и увидел сомбреро и плечи человека, стоявшего у меня в ногах.

Расталкивать меня больше не было необходимости. Я мгновенно проснулся и сел, глядя на коренастого человека, над правым плечом у которого светила полная луна.

— Привет, Джо, — сказал он.

Я мгновенно узнал этот голос. То есть присущую только ему характерную хрипотцу. Это был никто иной, как шериф Таг Мерфи!

— Привет, Таг, — отозвался я. — Вот так сюрприз.

Я встал.

— Ага, Я на это и рассчитывал, — продолжал Таг Мерфи. — Только немножко последи за руками, ладно? Не делай лишних движений.

— Да у меня и в мыслях ничего такого не было, — пожал плечами я, а потом добавил: — А в чем дело? Ты же не собираешься повесить на меня какое-нибудь дело?

— Пока вроде бы нет, — ответил он. — Просто я немного соскучился и решил наведаться к тебе в гости, чтобы поболтать по душам.

— Нет, что ни говори, а умным быть хорошо, — заметил я. — Ведь поговорить с умным человеком так приятно, что иные люди просто-таки жить без этого не могут и ради такого удовольствия готовы тащиться за двести миль по пустыне. Что ж, Таг, присядь, отдохни. А я пока раздую огонь и сварю тебе кофе.

— Ты лучше сапоги надень, — посоветовал Таг. — А с костром и кофе не спеши, ещё успеется.

Я начал одеваться, украдкой поглядывая на блестящую новенькой кожей седельную сумку, что лежала рядом с потухшими углями моего костра, и раздумывал над тем, что уже одного её присутствия здесь вполне достаточно, чтобы я угодил за решетку лет на десять.

Затем я скосил глаза влево, где должна была находиться постель Чипа. Одеяла сиротливо лежали на земле, но мальчишка исчез. И нигде поблизости его тоже видно не было.

Должно быть он услышал шум, проснулся и пустился наутек. Я подумал о том, что было это довольно жестоко с его стороны. Мог бы и меня разбудить или хотя бы забрать с собой эту чертову сумку, будь она неладна.

Итак, закончив одеваться, я подбросил хворосту в костер, и он начал чадить и дымиться. Затем я налил воды в железный кофейник. Я хорошо помню, как в воде отражалась одинокая звезда, которая словно сорвалась с небес и упала ко мне в ведро. Когда рябь на поверхности воды немного улеглась, то дрожащее, разбитое на множество осколков отражение снова заняло свое место. Прошло ещё несколько секунд — и оно снова слилось воедино.

По-прежнему пребывая в состоянии глубокой задумчивости, я принялся сгребать угли и поставил кофейник на два камня, и пламя тут же начало тянуться к донышку и выбиваться из-под него.

— Интересно получается, — сказал шериф. — Кофейник как будто притягивает огонь к себе. Ты замечал это?

— А то как же, — ответил я. — Весьма занимательное явление, но здесь, уверяю тебя, случаются чудеса и похлеще.

— Какие, например?

— А взять хотя бы твое появление здесь, — сказал я. — Так что за идея тебя посетила на сей раз?

Таг Мерфи рассмеялся.

— Хочешь сказать, что ты слишком добродетелен для того, чтобы тебя можно было в чем-то заподозрить? — хмыкнул шериф.

— Ну что тебе сказать, Таг… Ведь ты же меня знаешь, — проговорил я.

— Верно говоришь, тебя я знаю, — согласился он.

— Но тогда тебе ли не знать, что я в своей жизни нитки чужой не взял?

— Может быть и так, — снова согласился он. — Не знаю. Возможно, это действительно так. Но ведь сам знаешь, дружок, в жизни-то порой всякое бывает.

— В каком смысле? — спросил я.

— А в том, что сердце-то человеческое не камень.

— Точно, — подтвердил я. — Все об этом знают, и я в том числе.

— Но против жара-то и камень треснет.

— Ладно, Таг, перестань, — отмахнулся я. — Ничего так не утомляет, как пустая болтовня. Так о чем речь-то?

— О двухстах пятидесяти трех тысячах долларов! — сказал шериф.

Я присвистнул.

— Мне бы этого хватило за глаза, — признался я. — Я согласен. А к чему ты клонишь?

— Эти деньги украдены из банка, — продолжал шериф. — И я их разыскиваю. Видишь, я раскрыл перед тобой все карты.

— Ага, вижу, — угрюмо буркнул я. — И очень польщен твоим комплиментом, Таг. Значит, по-твоему, я пришел в банк, свистнул оттуда четверть миллиона и притащил их сюда, так получается?

Я усмехнулся, глядя на него через костер, но шериф оставался крайне серьезен.

— Я знаю, что мальчишка смылся в этом направлении, — проговорил он. — Я также уверен, что денежки у него, и что он направлялся к тебе. И вот, что я тебе скажу. Верни деньги, и тебе ничего не будет. Банку нужно срочно заполучить их обратно. Отдай деньги, сынок, и к тебе не будет никаких претензий!

Признаюсь, что от этих слов у меня зашлось сердце, а по спине побежали мурашки. Краем глаза я видел новенькую седельную сумку, лежавшую на самом виду, и если шериф только заглянет в нее… что ж, тюрьмы мне тогда не миновать. Если же добровольно выдам награбленное, то мне ничего не будет. И, скажу я вам, первым моим порывом было рассказать ему все, как есть и просто указать рукой на проклятую сумку.

Но затем я вспомнил о Даге Уотерсе. Ведь он был честен со мной. Однажды моя жизнь была в его руках, и он пощадил меня. Он сохранил мне жизнь.

А такое не забывается. К тому же всякое в жизни бывало, и связывал нас не только тот давний эпизод, но и многое другое. Честное слово, я никогда не принимал участия в затеваемых им аферах, потому что деятельность такого рода меня никогда не привлекала. И тем не менее, связывало нас очень многое, и должен признаться, что Уотерс был мне очень симпатичен. Не говоря уж о мальчишке. Что останется делать Чипу, если я провороню сумку с деньгами и сдам её представителю закона? Он никогда не простит мне такого предательства. И это совершенно понятно.

Всего какие-то десятые доли секунды ушли на то, чтобы мой мозг тщательно просеял каждый из этих вопросов, после чего я твердо решил, что несмотря на все угрозы и опасности, друзья все-таки должны оставаться друзьями, и поэтому я не имею права распускать язык.