Макс Брэнд - Возмутитель спокойствия

Я отрицательно покачал головой и лишь усмехнулся. Затем я налил ему ещё кофе, и все это время он не сводил с меня уничтожающего взгляда, а потом сказал:

— Да, Джо, на этот раз вляпался ты основательно. Зла я тебе не желаю, потому что знаю, что ты всегда был честным парнем. Но только если мне придется отвезти тебя в город, то считай, что срок тебе гарантирован. К твоему сведению, здесь, в Неваде, самые зловредные судьи и присяжные. Потому что, изловив преступника, его первым делом нужно судить, а с судов здесь не густо — примерно по одному на пятьдесят, а то и все сто квадратных миль; представляешь, в какую даль приходится изо дня в день отправляться присяжным ради того, что вершить правосудие. Они признают тебя виновным, потому что им осточертело дни напролет трястись в седле! Так что, Джо, не дури, выкладывай все, как есть, и тебе ничего не будет. А станешь упрямиться, я тебе такую веселую жизнь устрою, что мало не покажется.

Я был восхищен той прямотой, с которой шериф изъяснил мне обстановку. Таг Мерфи нравился мне и прежде. Теперь же я был просто в восторге от него.

Но только что я мог поделать?

К тому времени я уже успел со всех сторон обдумать свое положение. Он уличил меня во лжи, и, как вы думаете, что мне оставалось после этого делать?

В конце концов я покачал головой.

— Знаешь, Таг, — проговорил я, — даже если бы твои догадки и предположения соответствовали действительности — а это совсем не так — то я и тогда не стал бы тебе помогать. Ты должен меня понять.

— Потому что мальчишка ходит у тебя в друзьях. И Уотерс тоже, — уточнил он.

— Думай, что хочешь, — вздохнул я.

— Ну, тогда… давай сюда руки! — приказал шериф.

Он вытащил пару наручников и держал их в левой руке.

— Брось, Таг, — примирительно сказал я. — Ты что, и в самом деле решил, что я непременно стану хвататься за оружие?

— Мне и самому не хочется заковывать тебя в наручники, Джо, — признался он. — Я знаю, что ты порядочный парень. Так что у меня нет никакого желания делать это. Так ты обещаешь мне, что будешь сидеть смирно и хорошо вести себя, пока я стану осматривать твой лагерь?

— Разумеется, — пообещал я.

— И будешь хорошо себя вести? — допытывался он.

— И даже не шелохнусь, не сойти мне с этого места, — заверил я.

Шериф немного поколебался и затем кивнул. Наручники были тут же спрятаны обратно в карман, чему я несказанно обрадовался. Затем он встал и огляделся по сторонам. Впрочем, смотреть было особенно и не на что, и как назло, первый же предпринятый им шаг стал доказательством его правоты. Пройдясь по лагерю, он первым делом подошел к мулу и провел рукой по его спине.

— Вьючное седло с этого мула сняли не далее, как сегодня вечером, Джо, — сказал он. — С его шерсти ещё не успела осыпаться соль.

Я промолчал, потому что сказать мне было нечего. Я чувствовал себя полнейшим идиотом, потому что не догадался вычистить с вечера мула и мустанга.

Затем Таг вернулся обратно к костру, ткнул мыском сапога седельную сумку — и открыл ее!

Запустив руку вовнутрь, он не глядя вытащил оттуда ворох зеленых бумажек и остался стоять, остановив испытующий взгляд на моем лице.

Ну, в общем, на рассвете мы отправились в дальнее путешествие, целью которого была тюрьма. Шериф привел с собой запасную лошадь. У него было два хороших, крепких мустанга с довольно большими головами и крупами, словно у коров. Для путешествия по просторам Невады лучше лошадей и не сыскать.

Со мной Таг Мерфи поступил вполне благородно. Он лишь связал мне руки, но сделал это таким образом, что между запястьями оставалось около фута свободной веревки. Таким образом я мог запросто свернуть себе сигарету, зажечь спичку и даже выполнять на привале свою часть работы. Можно сказать, что эти путы лишь частично ограничивали мою свободу действий. И к тому же шериф ещё и извинился за причиняемые мне неудобства. Я никогда не забуду его извинений.

— Знаешь, Джо, — сказал он, — я мог бы заковать тебя в наручники и тащить за собой, словно пса на цепи. Или мог бы обойтись вообще безо всего. Но тогда мне пришлось бы взять с тебя обещание, что ты не сбежишь по дороге. К тому же ты не обязан обещать мне что-либо. Если тебе по ходу дела подвернется возможность проломить мне башку и смыться, то ты можешь запросто это сделать. Это твое право. Потому что, ясное дело, отправляться за решетку никому не хочется. Но теперь, когда у тебя связаны руки, я буду чувствовать себя немного поспокойнее; да и тебе так будет удобнее; и вообще, так будет лучше всего. Только мне немножко не по себе от того, что приходится связывать человека на манер теленка. Тем более такого замечательно парня, как ты, Джо!

Я был очень польщен услышать такой комплимент из уст шерифа. Обычно он был довольно скуп на похвалы, уж можете не сомневаться!

Конечно, я понимал, что шериф выполняет свою работу, и я не могу осуждать его за это. Так что мне оставалось лишь гадать о том, что теперь со мной будет и мысленно проклинать Чипа, этого дрянного мальчишку. Ведь он изначально знал о том, что шериф напал на его след, и все равно навел его на меня. Итак, все кончено, и меня везут в тюрьму. Я стонал, думая об этом.

Ну, что вам рассказать про то путешествие через пустыню? Скажу лишь, что чем дольше я ехал по ней, тем меньше меня прельщали красоты Невады. Вся красота улетучилась, и наружу вылезли недостатки.

Небо поблекло и не казалось больше голубым, а все вокруг как будто выцвело.

К тому же стоило нам только пуститься в путь, как, похоже, дьявол подбросил в свою топку побольше дровишек и раскочегарил её по полной программе. Возможно, я просто не был привычен к жаре, царившей внизу, так как работал до сих пор довольно высоко в горах; но когда мы достигли дна долины, то мне показалось, что мы выехали на совершенно белую дорогу. Яркий свет слепил глаза, насквозь пронизывал мозг и выходил наружу через макушку.

Я уныло ехал вперед, понуро опустив голову, и, наверное, со стороны был очень похож на уставшего мула. Иногда на нас с завыванием налетали порывы горячего ветра, и тогда мустанги замирали, низко склонив головы, и терпеливо пережидали выпавшее на их долю испытание. Раскаленный вихрь в одно мгновение осушал до капли всю влагу с лица и одежды, оставляя после себя лишь крупинки соли. И тогда всего за какие-то считанные секунды взмыленные лошади становились совершенно сухими, и на их шкурах проступали изогнутые линии соляных разводов, похожие на те, что оставляют на берегу морские волны.

Мне приходилось бывать во многих жарких местах. Конечно, при повышенной влажности воздуха жара переносится ещё хуже. Но только я никогда не стремился поселиться в жерле раскаленной печи, а именно через неё нам пришлось проезжать.