Сергей Алексеев - Слово

– Останется немецкий народ, – перебил его учитель. – Русские уничтожают только фашизм!

– О! Вас хорошо обработали! – рассмеялся Вайсберг.

– Поймите, мы обязаны перед немцами сохранить остатки немецкой культуры, – горячо заговорил учитель. – Мы обязаны сейчас сохранить культурные ценности других народов! Те ценности, которые награбили в других странах!.. С нас спросят дети, если мы останемся живы!

– Дети?! – вдруг закричал Вайсберг. – Какие дети? Те, что сейчас у пулеметов? Успокойтесь, они знают лишь культуру фашизма! А с нас потом спросят не за дребедень, что в замке, а за то, что мы проиграли войну!

– Не правда! Я верю в будущее немецкого народа!

– Вы говорите, учитель, как наш фюрер четыре года назад!

– Это вы! Вы виноваты! – крикнул учитель. – Вы превратили детей в солдат! Вы их поставили к окнам! Вы убиваете детскими руками!

– Я их не ставил к окнам, – спокойно сказал Вайсберг. – У них приказ фюрера. Это Гитлер сделал их такими. А я, как вы знаете, все время нахожусь здесь, на генеральском пуховике. Война для меня кончилась. Да, учитель.

– Зачем же тогда вы поощряете в них бессмысленную жестокость? Зачем этот ваш крест, врученный мальчику? – Фрас задыхался от гнева. – Зачем вы играли перед ними маленького фюрера?!

– Я кумир для этих детей только потому, что четыре года воевал, был ранен и ходил к Смоленску и Москве, – отпарировал Вайсберг. – Они видят кумира в каждом фронтовом офицере! Это вы виноваты, учитель! Эти мальчики учились в вашей школе!

Несколько минут они сидели молча, прислушиваясь к слабому треску пулеметов.

– Если бы Германия выиграла войну, вы бы, капитан, говорили другое, – тихо проронил учитель. – Вы бы благодарили нас за мужественных мальчиков, солдат.

– И вы бы, учитель, говорили другое! – зло бросил Вайсберг.

– В этом наша общая беда, – вздохнул Фрас. – Мы, как эти мальчики, смотрели в рот фюреру… Думали одно, а говорили другое. Но теперь не об этом речь! Вот-вот начнется рассвет, а в пять утра…

Вбежал Гельмут с автоматом на шее, снова прокричал «хайль Гитлер!» и доложил, что Аришина не нашел, а у солдат сигарет нет.

– Разрешите идти к амбразуре? – спросил он.

– Иди, – бросил Вайсберг. Когда за мальчиком закрылась дверь, он сел на постель, расстегнул пуговицы на мундире. – Я не играю с ними, учитель… Я хочу, чтобы они умерли без страха и паники, как в детской игре…

– Но ради чего?! – закричал Фрас. – Пусть лучше они останутся живыми и сами поймут потом…

– Эти – не поймут, – возразил Вайсберг. – Уже не поймут… Они вас поняли, когда вы пытались им объяснить, что такое культурные ценности? Они пошли за вами? – Он встал и раздернул на окнах светомаскировку. – Надо видеть, когда начнется рассвет, – сказал он и усмехнулся. – Странное положение… Аришин убежал, спасает свою шкуру… Вы – о культурных ценностях. Дети защищают мифическую великую Германию. А что спасать мне, армейскому офицеру?

– Отдайте приказ сложить оружие или выводите мальчиков из замка, – сказал Фрас. – Это будет единственное сражение, выигранное вами.

– Не так все просто, – усмехнулся командир роты. – Видели Карла? Или Гельмута?.. Попробуйте прикажите им сдаться русским. Это бессмысленно в такой же степени, как приказать сдаться фюреру.

– Они могут и вам не подчиниться? – удивился учитель. – Но вы же для них кумир! Полубог!

– Я кумир, пока приказываю им драться, – вздохнул Вайсберг. – Они не ждут от меня другого приказа… А если будет другой – я стану изменником. Это дети, они не понимают полутонов.

– В таком случае не мешайте мне, – отрезал учитель и решительно встал. – У меня нет другого выхода, я пойду к ним и еще раз попытаюсь убедить их.

– Желаю успеха, – бросил Вайсберг. – Черт, курить хочется!..

Фрас вернулся через несколько минут еще больше возбужденный и растерянный.

– Вы пришли сказать, что пора собираться в плен? – спросил Вайсберг, недавно мысленно уже попрощавшийся с учителем.

– Мальчики что-то задумали! – выпалил Фрас. – Идут какие-то приготовления!

– Любопытно, – без интереса проговорил Вайсберг. – Может быть, дети фюрера хотят спасти Германию? Может быть, они придумали, как это сделать?

Почти следом за учителем в спальню вбежал Карл Зоммер, белый, с перекошенным ртом.

– Почему русские не стреляют?! – закричал он. – Почему они не стреляют?!

Карла трясло, лицо напоминало маску. Он вдруг сел на пол и, закрыв лицо руками, заплакал. Каска свалилась с его головы и лежала рядом, отдаленно похожая на ночной горшок. Фрас опустился рядом с подростком и обнял его.

– Успокойся, мальчик. Не надо плакать, – бормотал он. – Все будет хорошо. Кончится война, и ты найдешь свою маму. Вы снова будете жить в мире, ты пойдешь учиться…

Рядовой Карл Зоммер плакал навзрыд, вдавливая лицо в сукно мундира на груди Фраса.

– Кто твой отец, Карл? Где он?

– Мой отец – солдат фюрера! – выкрикнул Зоммер. – И я солдат! Я солдат! Я солдат!!

Он неожиданно заснул прямо на руках учителя. Видимо, сработала защитная реакция. Детский мозг не выдержал напряжения. Фрас перенес Карла на генеральскую постель и сел рядом с ним. Крест на груди мальчика сполз под мышку, мундир был великоват…

Вайсберг отошел к окну и долго смотрел на светлеющее небо.

– Мой совет вам, учитель, – уходите из замка, – задумчиво произнес он. – Сорвите погоны и ступайте на все четыре стороны. К русским, американцам… Я вас отпускаю. Вы человек гражданский, далекий от войны.

– Я останусь здесь, – решительно и тихо сказал Фрас. – Мы должны уйти из замка все или вывесить белый флаг… Если все здесь погибнет, то и я…

– Вы фанатик! – отрезал Вайсберг. – Уходите!

– Фанатизм ради спасения культуры оправдан – уверенно произнес учитель.

– Никакой фанатизм не имеет оправдания! – Командир роты резко обернулся к двери – на пороге стоял Аришин. Он хотел что-то сказать Вайсбергу, но заметил Фраса.

– Вы? – удивился он, – Вы что, вернулись?!

– Да, я посылал его в разведку, – ответил Вайсберг. – И он справился с заданием. Дайте мне, Аришин, сигарету! Русские всегда перед смертью просят выпить или закурить. Так это, Аришин?

– Не могу знать! – Аришин протянул сигарету и щелкнул каблуками. – Мы спасены, господин гауптман!

– Тише, – бросил Вайсберг, прикуривая, – Мальчика разбудите…

Муханов поддернул рукав гимнастерки и глянул на часы. Пять. Время вышло. Артиллеристы зарядили орудия и лежали в ожидании команды. Из замка еще стреляли, но теперь уже только из двух окон. Сигналом о выходе гарнизона из крепости должно быть прекращение огня и белый флаг, выброшенный на третьем этаже в левом крыле. Флага не было, стрельба продолжалась…

Муханов связался с командиром дивизии и попросил отложить начало огневой подготовки еще на тридцать минут. Похоже, в замке шли какие-то сборы. Наблюдатели докладывали, что замечено движение на первом и втором этажах; что из гарнизона высылали разведку; что спускался к реке и вскоре вернулся обратно офицер…