Уилбур Смит - Птица солнца

Жара и давление окружающей толпы грозили задушить его, и он в отчаянии огляделся, ища способа спастись. Рядом с ним стоял Сторч, на плече он держал топор с грифами. Хай почувствовал укол гнева из-за его предательства, но почему-то сейчас оно не казалось важным.

Сторч смотрел не на него, а на группу военачальников венди, стоявших возле небольшого возвышения в конце свободного пространства. Оно пустовало, но привлекало всеобщее внимание, как сцена перед началом представления.

Снова послышался голос:

— Кто ищет Большого Черного Зверя, кто охотится на льва? Жаркая тишина и неподвижность длились еще несколько мгновений, затем чудовищная толпа зашевелилась и вздохнула: на помосте появился человек.

Высокий головной убор из перьев цапли и возвышение, на котором он стоял, делали его богоподобным. Мантия из шкур леопарда ниспадала до земли. Человек стоял неподвижно, как высокое дерево на шумящей травяной равнине, и громогласное приветствие владыке потрясло до основания землю и небо.

Сторч поднес к помосту топор с грифами и положил у ног царя, потом попятился, и царь посмотрел на Хая через пространство, разделявшее их.

Хай взял себя в руки и, стараясь не обращать внимания на боль в теле и не хромать, подошел к возвышению и посмотрел на Манатасси.

— Мне следовало догадаться, — сказал он по-пунически.

— Ты должен был убить меня, — ответил Манатасси и выпростал из складок мантии правую руку. — А не вооружать меня вот этим.

— Ты не понимаешь, — сказал Хай. — Твоя жизнь не принадлежала мне. Я дал клятву.

— По-прежнему верен своему слову, — в голосе Манатасси не было насмешки.

— Другого способа жить нет. — Хай почувствовал усталость, он покорно ожидал неминуемой смерти. У него не оставалось сил спорить.

Манатасси своей железной рукой указал на армию.

— Видишь, какое копье я выковал?

— Да, — кивнул Хай.

— Кто может устоять против меня?

— Многие попытаются, — сказал Хай.

— И ты среди них? Хай улыбнулся.

— Не думаю, чтобы у меня была для этого возможность. Манатасси сверху вниз смотрел на маленького горбуна со спутанной бородой и синяками на лице и руках, в изодранной одежде, грязного и избитого, но не смирившегося, судя по тому, как он говорил о своей судьбе.

— Никто из моих людей не понимает нас, — сказал Манатасси Хаю. — Мы можем говорить свободно.

Хай кивнул, удивленный, но заинтересованный.

— Я предлагаю тебе жизнь, Хай Бен-Амон. Иди ко мне, дай мне любовь и верность, которые дарил Великому Льву Опета, и ты доживешь до старости.

— Почему ты выбрал меня?

— Я ждал тебя. Я знал, что ты придешь. Мои шпионы следили за тобой, но лишь судьба отдала тебя в мои руки.

— Но почему именно я? — настаивал Хай.

— Ты нужен мне, — просто ответил Манатасси. — Нужны твои знания, твоя рассудительность, твоя человечность.

— Ты простишь мне отрубленную руку?

— Ты ведь мог забрать жизнь.

— А бич и шахты Хилии?

— Этого я никогда не прощу! — рявкнул Манатасси; лицо его задергалось, желтые глаза гневно сверкнули. — Но вина здесь не твоя.

— А бойню у Сетта простишь?

— Ты солдат и не мог поступить иначе.

Манатасси дрожал. Хай чувствовал, что идет по краю пропасти, но ему хотелось испытать пределы силы этого человека — и пределы слабости.

— Но для чего тебе я? — спросил Хай.

— Иди рядом со мной.

— На кого?

— На Опет, на его чудовищную жестокость, на ужасных богов. Будь рядом со мной, и с этой армией я буду править миром.

— Не могу, — покачал головой Хай.

— Почему? Скажи почему. Опет — зло и должен быть уничтожен.

— Это моя родина, — ответил Хай. — Моя земля, мой народ, мои боги. Они не могут быть злом.

— Я думал, ты разумный человек, — рявкнул Манатасси.

— Разум ведет человека только до определенного предела, а дальше следует довериться своему сердцу.

— Значит, нет?

— Нет.

— Ты знаешь, что выбираешь смерть?

— Да.

Манатасси поднял руку. Железная лапа блеснула на солнце, и Хай понял, что, когда она опустится, он умрет. Манатасси отвернулся, вздохнул, понурился.

— Ты пощадил меня, — сказал он. — Я пощажу тебя.

От облегчения Хай почувствовал слабость. Он не хотел умирать и теперь позволил себе вспомнить о Танит и о ребенке. Он все-таки увидит своего сына.

— Возвращайся в Опет. К своему царю. Скажи ему, что Манатасси, Большой Черный Зверь, идет с севера, чтобы уничтожить его.

— Ты предупреждаешь врага? — спросил Хай. — Разве этому я тебя учил?

Манатасси улыбнулся.

— Предупреждение ему не поможет. Расскажи ему, что видел здесь. Расскажи об этой армии — пусть узнает страх. Скажи, что я приду и не пощажу никого, чтобы и памяти о нем не осталось на земле. Скажи, что я иду, и иду быстро. — Манатасси поднял топор и протянул Хаю. — Ступай! — сказал он. — Все долги между нами выплачены. У тебя нет прав на меня, и у меня нет прав на тебя. Когда мы снова встретимся, я тебя убью.

Они смотрели друг на друга. Стояли рядом, почти соприкасаясь, но разделенные пространством, большим, чем океаны, чем самые обширные земли.

Хай повернулся и захромал по образовавшемуся в толпе воинов коридору. Никто не преградил ему путь.

— Матушка, не расстраивайся так, — шептала Танит. — Ты не виновата.

— Я бы им сказала, — бормотала Айна. — Я знаю, что сказала бы. Эта сестра Хака — я боюсь ее как огня.

— Да ведь ты ничего не сказала, — утешала ее Танит. — Ты сохранила нашу тайну. Даже мы не подозревали, что ты знаешь.

Айна поставила рядом с кроватью Танит чашку с едой и задумчиво улыбнулась.

— Вы были так счастливы вдвоем. Так славно было смотреть на вас. Он хороший человек, хоть и горбун, добрый и мягкий.

Танит подвинулась, давая место Айне.

— Посиди со мной немного, матушка. Мне здесь так одиноко… от этого труднее ждать.

Айна испуганно оглянулась на закрытую дверь.

— Мне не велели задерживаться.

— Пожалуйста, — упрашивала Танит. — Осталось так мало времени.

Тогда Айна кивнула, подобрала юбку и села на кровать, хрустнув коленями.

Танит прижалась к ней и прошептала:

— Ты послала вестников, нашла кого послать?

— Я послала двух молодых новобранцев из легиона Бен-Амона. Они преклоняются перед угодным Баалу, как перед богом. Я сказала им, что ты в смертельной опасности и что угодный Баалу должен вернуться как можно скорее.

— Думаешь, они его найдут?

— Он может пойти по ста дорогам, а земля широка. Не стану лгать тебе, дитя мое. Надежда невелика.

— Я знаю, — вздохнула Танит. — А если они его найдут, успеет ли он вернуться вовремя? А если вернется, сможет ли переубедить Великого Льва?

— Если вернется вовремя, ты в безопасности. Я знаю этого человека.

— Жди его, Айна. Если он вернется, тайно пойди к нему и скажи, что царь знает о нас. Ты должна предупредить его об этом, иначе он тоже в опасности.