Уилбур Смит - Птица солнца

— Хотите чаю, доктор? — Он перешел на английский, закрыв обсуждение. Когда один из его молодых африканских помощников налил нам крепкого черного чая, Тимоти спросил: — Не расскажете ли, доктор, как продвигается работа в Лунном городе?

Мы разговаривали еще с полчаса, потом я попрощался.

— Извини, Тимоти, но завтра рано утром я улетаю, а мне еще многое предстоит сделать.

Меня разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь моей комнаты в Институте. Я включил лампу на столике у кровати и увидел, что всего три часа ночи.

— Кто там? — спросил я, и стук прекратился. Я выбрался из постели, надел халат и тапки и уже двинулся к двери, как вдруг понял, что рискую. Вернувшись в спальню, я достал из ящика большой автоматический пистолет 45-го калибра. Чувствуя себя отчасти как в мелодраме, я прошел к входной двери.

— Кто там? — повторил я.

— Это я, доктор. Тимоти!

Я немного поколебался: всякий может назвать себя Тимоти.

— Ты один? — спросил я на языке бушменов Калахари.

— Да, один, Птица Солнца, — ответил он на том же языке, и я сунул пистолет в карман и открыл дверь.

Тимоти был в темно-синем костюме и белой сорочке, через плечо переброшена ветровка. Я сразу заметил пятна крови на его рубашке и неряшливую повязку на руке. Он, очевидно, был сильно возбужден, глаза широко раскрыты, движения резкие и нервные.

— Боже, Тимоти, ты ранен?

— У меня была ужасная ночь, доктор. Я должен был увидеть вас немедленно.

— Что с твоей рукой?

— Порезался о дверное стекло. Я упал в темноте, — объяснил он.

— Позволь-ка взглянуть, — я направился к нему.

— Нет, доктор. Это просто царапина. Я пришел к вам по более важному делу.

— Для начала сядь, — сказал я. — Хочешь выпить?

— Спасибо, мачане. Вы видите, я расстроен и нервничаю. Поэтому и порезался.

Я налил нам обоим виски. Он взял стакан в правую руку и продолжал беспокойно расхаживать по гостиной, а я сел в кожаное кресло.

— Что случилось, Тимоти?

— Трудно начать, мачане, потому что вы неверующий. Но я должен вас убедить. — Он замолчал и отпил виски, прежде чем повернуться ко мне. — Вчера вечером мы с вами говорили о Лунном городе, доктор, и вы сказали, что многое в нем для вас — загадка.

— Да, — кивнул я.

— Кладбище древних, — продолжал Тимоти. — Вы не можете его найти.

— Верно, Тимоти.

— Я все время думаю об этом, — Тимоти перешел на венда, язык, более приспособленный для обсуждения оккультных тем. — Я в своей памяти вернулся к легендам моего народа. — Я ясно представил себе, как он впадает в транс. — И там что-то было, какая-то темная тень, которую я не мог разглядеть — Он покачал головой, отвернулся и продолжил беспокойно расхаживать, отхлебывая виски, негромко бормоча про себя что-то, как будто все еще рылся в темных архивах своей памяти. — Бесполезно, доктор. Я знал, что оно там, но не мог уловить его. Придя в отчаяние, я наконец уснул. Но сон мой тревожили демоны, а потом… — он помолчал… — потом ко мне пришел мой дед.

Я беспокойно зашевелился в кресле. Дед Тимоти уже двадцать пять лет лежал в могиле, заклейменный как убийца.

— Ну, хорошо, доктор. — Тимоти заметил мои движения и без труда перешел на английский. — Я знаю, вы не верите в подобные вещи. Позвольте объяснить в терминах, которые вы сможете принять. Мое воображение, подогретое поисками давно забытых знаний, вызвало появление во сне моего деда. Того, от кого я изначально получал свое знание.

Я улыбнулся, чтобы скрыть беспокойство: в столь поздний час, среди ночи этот полубезумный черный человек говорит мне такие вещи, а я оказываюсь во власти его колдовства.

— Продолжай, Тимоти. — Я хотел сказать это легко, но мой голос слегка охрип.

— Дед пришел ко мне, коснулся моего плеча и сказал: «Иди с благословенным к Кровавым холмам, там я открою тебе мои секреты и тайные места».

Я почувствовал, как по коже у меня побежали мурашки: Тимоти упомянул Кровавые холмы, но никто не сообщал ему это название.

— Кровавые холмы, — повторил я.

— Так он сказал, — подтвердил Тимоти. — Я считаю, что он имел в виду ваш Лунный город.

Я молчал; во мне боролись человек разумный и человек, охваченный первобытными суевериями.

— Хочешь завтра лететь со мной, Тимоти? — спросил я.

— Да, — согласился Тимоти, — и, может быть, я смогу показать вам то, что вы ищете, а может, и нет.

Терять было нечего. Тимоти, очевидно, говорил искренне, он по-прежнему был напряжен и нервничал.

— Я уже приглашал тебя, Тимоти, и был очень разочарован твоим отказом. Конечно, ты можешь лететь со мной. Посмотрим, вдруг вид руин оживит твою память.

— Спасибо, доктор. Когда отправляемся?

Я взглянул на часы.

— Боже, уже четыре! Вылет в шесть.

— Тогда мне скорее нужно домой, собраться. — Тимоти поставил стакан на стол, повернулся ко мне. — Одно небольшое препятствие, доктор. Срок моего разрешения на передвижения истек, а нам придется пересекать границу Ботсваны.

— Черт возьми, — сказал я, глубоко разочарованный. — Тебе придется продлить документы и полететь со мной в следующий раз.

— Как хотите, доктор, — с готовностью согласился он. — Конечно, на это потребуется две или три недели, и к тому времени я все забуду.

— Да, — кивнул я, борясь с искушением. Обычно я законопослушный гражданин, но теперь мне показалось, что нарушить закон не грех. Тимоти мог привести меня на кладбище древних, а ради этого стоило рискнуть.

— Рискнешь, Тимоти? — спросил я. Формальности, связанные с прилетом и отлетом самолетов Стервесантов, были сведены к минимуму. Они прилетали и улетали ежедневно, и телефонный звонок в администрацию аэропорта обеспечивал «добро». Имя Стервесантов имело большой вес, поэтому прилетающих и улетающих никогда не пересчитывали. А в Лунном городе мы имели особый статус, полученный Лореном у правительства Ботсваны, и потому были избавлены от всякой волокиты.

Я мог вывезти Тимоти на три дня, и никто бы этого не заметил, не было бы никакого вреда. Роджер ван Девентер поверит мне на слово, что Лорен разрешил полет. Я не видел никаких сложностей.

— Хорошо, доктор, если вы считаете, что опасности нет. — Тимоти принял мое предложение.

— Будь у ангара Стервесантов к шести. — Я сел и написал записку. — Если у ворот аэропорта тебя остановят, покажи записку. Это разрешение на вход. Оставь машину у пропускного пункта и жди меня в нем.

Мы быстро договорились об остальном. Глядя из окна спальни на отъезжающий со стоянки Института старый синий «шевроле» Тимоти, я испытывал одновременно подъем и непонятный страх. «Что бывает за помощь в нелегальном вылете?» — подумалось мне, но я отбросил эту мысль и стал варить себе кофе.

Когда мы с Роджером ван Девентером подъехали на «мерседесе», «шевроле» Тимоти одиноко стоял на стоянке. Мы направились в ангар. Большие раздвижные ворота были раскрыты, наземная служба готовила «дакоту» к взлету. Сквозь стеклянные двери пропускного пункта я заметил сидящего Тимоти. Он взглянул на меня и улыбнулся.