Андрей Васильев - Темные пути [СИ]

- Прямо жути нагнали — поежился я — Мне всегда казалось, что овраг — это не более чем овраг. Глубокая канава.

- Канава — усмехнулся Шлюндт — Скажешь тоже. Нет, друг мой, все не так просто с подобными местами. Когда я был помоложе, то занесло меня под Царицын… Ну, тогда еще Царицын, теперь-то это Волгоград. Дела у меня там были важные. Я был как ты сейчас, то есть любознателен и отважен, и на свою голову услышал про некие Даниловские овраги, что недалеко от города находятся.

- И что? — верно расценил я паузу, возникшую в рассказе, тщеславный старик хотел увидеть мою реакцию.

- Еле ноги оттуда унес. Да-да. И больше я туда доброй волей не сунусь, мне тогда приключений с лихвой хватило.

- А ведь ваша правда — я достал из кармана рюкзака сигареты — У нас ведь тоже есть такое чудо-место, в Коломенском, Голосов овраг. В нем вроде врата в прошлое открываются, и все такое. Я передачу по телевизору видел, давно еще.

- Врата — усмехнулся Шлюндт — Вот это как раз сказки. Но место там на самом деле непростое, тут ты прав. В иные дни, а особенно ночи человеку там делать совершенно не чего, есть только он не самоубийца. А уж что там творится в первый день года!

- А что там творится? — заинтересовался я.

- У подруги своей новой спроси — с ехидцей порекомендовал мне Карл Августович — Она на диких скачках завсегдатай, это я наверняка знаю. Ладно, кури и пошли. Канава, скажет же!

Лагерь вблизи являл собой довольно печальное зрелище. Провалившиеся крыши корпусов, останки качелей и каруселей, заросшие крапивой и лопухами, безногий гипсовый пионер с поднятой ко лбу рукой, который почернел от времени — это все наводило на грустные мысли о бренности всего сущего. Ведь когда-то тут звенел детский смех, раздавались бодрые песни, пахло котлетами и зеленкой, по вечерам под березками и в беседках бушевали на фоне летней дружбы, а, может и любви, гормоны у ребят и девчонок из старших отрядов. Все было — и ничего не осталось, только бурьян вокруг, лебеда и прочая растительность. И — да, деревья, которые лет через десять-двадцать на самом деле окончательно уничтожат последние следы пионерлагеря «Солнечный».

Но все эти невеселые мысли испарились у меня из головы сразу же после того, как я увидел тот овраг, который столь поэтично воспел недавно Шлюндт. И я понял, почему он посмеялся над словом «канава». В самом деле, оно было совершенно неуместно, поскольку, назвав так сей тектонический разлом земной коры, я, несомненно, его здорово оскорбил.

Одного не понимаю — как разрешили строить лагерь вблизи эдакого чуда чудного? Куда смотрели контролирующие органы? Тут половина мальчишек наверняка в первые же дни ноги ломала небось? Или тогда на этот счет просто не заморачивался никто, рассудив, что лазание по подобным кручам укрепит мышцы и смелость будущих борцов за мировую революцию? Или за что они там боролись?

- Жесть — сообщил я антиквару — Карл Августович, а у него вообще дно есть?

- Конечно — подтвердил тот — А как же. Да он не столь и глубок, просто деревья дают тень, вот и кажется, что овраг бездонен.

- Ноги бы не поломать — опасливо заметил Жендос — Крутовато!

- А он длинный? — осведомился у нанимателя Вован — Чего-то конца и края не видать.

И правда, изломанная линия трещины в земле терялась в лесу. Отдельно замечу — настоящем лесу, не какой-нибудь березовой рощице. Даже странно, что такой вблизи от Москвы уцелел.

- Всему на свете есть предел — брюзгливо ответил ему Карл Августович — И этому оврагу, и моему терпению.

- Ясно-ясно — закивал охранник так, что голова у него только чудом не оторвалась — Мы молчим.

- Не поломать бы — я глянул на чехол со своим металлоискателем, который держал Жендос. Мне и самому бы не труд было его нести, но антиквар решил вот так, а я не стал с ним спорить — Вещь хрупкая, чуть сильнее ударишь — и все, посыпалась.

Металлоискатель я захватил, следуя уже сложившейся традиции. Во все предыдущие выезды он был со мной, и я возвращался из них домой целым и здоровым, может и в этот раз все обойдется. Опять же — развлечение. Нравится мне этот процесс.

И парабеллум я тоже взял, по той же причине. Хотя, если напрямоту, сейчас об этом уже немного пожалел. Почему? Потому что бегать с наплечной кобурой у всех на виду это перебор, вот и не было возможности снять с себя легкую куртку. Между тем солнышко припекало все жарче, да еще влажность в лесу была неслабая. Короче — я буквально обливался потом.

- Ты давай его сам вниз спускай — Жендос сунул мне чехол с прибором в руки — Без обид, но мне такая ответственность не нужна.

- Хорошо — по голосу антиквара я понял, что его терпению пришел конец — Раз ты освободился от ноши, то отправишься вниз первым, посмотришь, укажешь, где лучше спускаться остальным. Вперед!

Жендос вздохнул, прошелся туда-сюда по обрывистому краю оврага, поросшему мелким разнотравьем, ткнулся там, тут, после нашел место, которое чем-то ему понравилось больше других, и начал осторожно спускаться вниз.

В какой-то момент охранник поставил ногу не так, как следует, поскользнулся на глинистой почве, но не упал и не покатился кубарем, а побежал, забавно размахивая руками и пытаясь удержать равновесие. Упал он позже, уже оказавшись на самом дне оврага и зацепившись там за что-то ногой. Кстати — да, не такой уж он оказался глубокий, теперь я это ясно видел. И слышал тоже, поскольку ругань Жендоса до меня донеслась более чем отчетливо.

Он крыл по полной корни, камни, овраги, ручьи, которым взбредает голову течь там, где не стоило бы, и всю матушку-природу в целом.

- Выговорился? — неожиданно звучно гаркнул Шлюндт — Хорошо. Теперь смотри, где нам лучше спуститься. И не так как тебе, а по-людски.

Чуть подальше и правда нашлось подходящее место, сверху его никак не увидеть было, а снизу — запросто. Нет, пришлось мне поцепляться руками за корни, которыми старые вязы пытались впиться в нутро оврага, изгваздать кроссовки в глине и разок чуть не упасть, но результата я достиг. Кстати, Карл Августович, несмотря на возраст, проделал ту же процедуру куда легче чем я, проявив совершенно неожиданную для его возраста прыть и заставив меня задуматься о том, что не так уж он и хлипок, как кажется.

Внизу было прохладно и сыро. И еще — сумеречно. Солнечный свет сюда, конечно, проникал, но густая листва и высокие края оврага все же делали свое дело.

- Холодная какая — сообщил нам Вован, уже успевший зачерпнуть пару пригоршней воды из ручейка, текшего по дну — Но вкусная. Сладкая прямо.

- Нутряная вода — пояснил Шлюндт — Из глубин земных выходит, в них и скрывается. Этот ручей течет из ниоткуда в никуда. В старые времена про такую воду много разных небылиц рассказывали, дескать, она болезни лечит, жизнь продлевает. Само собой брать ее надо было по особым дням или ночам, хранить в специальной таре, и заговоры перед употреблением читать.