Ульяна Гринь - Заоблачная. Я, ведьма

— Чай не последний, я не милиция и тоже голодный, кстати!

— Так иди ешь, чего за меня цепляешься?

— Гостеприимство проявляю! — меня подхватили под локоток и потащили за весёленькую цветастую занавеску.

В нос ударил запах жареной картошки. Как положено — с лучком, с чесночком, самую малость, видно, чтобы волчий нюх не отбить. На столе стояла кринка, от которой поднимался пар. На лавке удобно устроилась Яна, уплетая со здоровым девичьим аппетитом неизменные пирожки, судя по запаху и виду начинки — с мясом. Она первой приветствовала меня:

— Привет, пропажа! Где шлялась? — и широкая улыбка осветила её симпатичное лицо. Мне тоже стало радостно, фиг его знает почему, мы с ней как-то особо сдружиться не успели, но, в конце концов, я несу за неё ответственность! Да и вообще, Яна нормальная девчонка, с понятиями и без особых завихрений. Агей подтолкнул меня в спину, и земное притяжение усадило меня рядом с Яной. Она подвинулась чуток и внимательно глянула мне в глаза:

— Чё такая кислая? Случилось что?

— Дай человеку поесть! — рыкнул Агей, и тут передо мной появилась тарелка. Плошечка такая вместительная, полная жареной картошки и кусочков мяса вперемешку со скукожившимися ломтиками сала. Рядом со стуком легла ложка размером с мою ладонь горсточкой. Подняв глаза, я увидела невысокую плотную женщину в лёгком сарафане поверх белой рубахи и повязанном на волосы платке. Губы хозяйки улыбались, а глаза оставались настороженными и холодными. Меня даже озноб пробрал, так стало не по себе.

— Кушай, кушай, голодная, небось! — женщина придвинула поближе берестяную корзинку с кусками серого пышного хлеба, и я послушно взяла в одну руку ложку, в другую ломоть и принялась есть. Слушая с изумлением негромкое бурчание хозяйки:

— Вот же принесло на мою голову… Ведьма! Надо же! Сыночек мой, кровиночка, влюбился в ведьму! Нет бы выбрать хорошую домовитую девушку из соседней стаи… Да мне внучат чистокровных нарожать…

Едва не поперхнувшись, я подозрительно взглянула на Агееву мать. Она продолжала ворчать в том же духе, только рот её был закрыт. Закрыт? Значит, я её мысли читаю? Вот так, запросто, без проникновения? Без неприятных ощущений? Да ещё чтоб и не догадалась! Я мысленно восхитилась собой. Во как научилась! Я умничка! Я просто супер-пупер телепат! А ну-ка попробуем с эмоциями?

Только тут вышел пшик. То ли сосредоточилась неправильно, то ли нарочно оказалось сложнее, но волчица неприязненно покосилась на меня, и поток мыслей прервался.

— Мама, знакомьтесь, это Лада, Баюновны внучка, — поспешно представил меня Агей, видимо, угадав момент неловкости. — Лада — Радомира!

— Не смей звать меня по имени, мелкий пакостник! — волчица шлёпнула его по плечу кухонным рушником. — Сядь и ешь, пока не остыло! Ишь ты! Нахватался от ведьмачек всякой дури!

— Мама, ничего я не нахватался! — укоризненно протянул Агей, но послушно сел напротив нас с Яной.

— Как же! С кем поведёшься… А старая перечница доброму не научит!

— Зачем вы так о бабушке? — мне стало обидно. Хоть я и не знала Ягу с младых лет, мне она казалась вполне нормальной и разумной старушкой. Ну, если не считать заморочек в самом начале…

— Я с твоей бабкой, девонька, пуд соли съела, — недобро покосилась на меня волчица. — Учить она меня будет…

Агей весело подмигнул мне, а Яна всё с той же улыбкой протянула кружку тёплого молока. Я удивилась:

— У вас что, коровы есть? И что вы с Ягой не поделили?

— У нас всё есть! — с усмешкой кивнула Яна.

— Вот, пожалуйста, дурной пример! — Радомира хлопнула руками по ляжкам. — Родную бабку звать Ягой!

Мне расхотелось есть. Аппетитная картошка застряла в горле. Да что ж за тенденция такая? Велес, теперь волчица, почему они меня так гнобят? Я ничего не знаю о своём прошлом, о прошлом моей семьи, неужели родители и бабка были такими злыми и порочными, что настроили против себя соседей и богов?!

— Да ладно, не парься! — тихонько пихнула меня локтём в бок Яна. — Сейчас доужинаем и в бане попаримся! Тебе не помешает, да и мне тоже!

Баня это хорошо. Баня расслабляет. Баня это пар и вода, берёзовый веник и раскалённые камни… Мне просто необходимо расслабиться. Забыть хоть на короткий момент о предстоящей войне, о близняшке, о Жанне, о мёртвых и тех, кому предстоит умереть. И я смирилась. Пусть Радомира ворчит и ругает ведьм. Мне всё равно, по крайней мере, сейчас, в этот момент. Бороться я буду потом.

Баня моих надежд решительно не оправдала. То есть, не сама баня, конечно. Как я и ожидала, ею оказалась выкопанная в холме рядом с землянкой нора, в которую надо было вползать буквально на карачках. Но это не являлось самой главной проблемой, мылась я в самодельной деревенской баньке с подружками, когда от интерната нас возили на картошку. Гораздо большим сюрпризом оказалось предстоящее мне совместное омовение с целым семейством. Причём Радомира с Яной, не стесняясь, разделись перед Агеем и мелким братишкой, прибежавшим на зов. Вероятно, у них так было принято, как и раньше на Руси, но я к таким обычаям не привыкла. Поэтому, когда увидела женщин голышом, просто молча попятилась, вышла на свежий воздух и поплелась по тропинке куда глаза глядят.

Сказать, что мне было не по себе — значит, ничего не сказать! Я не вписывалась в этот мир, решительно не вписывалась. И что самое смешное — я в нём родилась! Как Яга сказала, под берёзой… Почему родители решили отдалить нас с Далой от Заоблачной? Почему не позволили привыкнуть к магии, к лесу с его чудесными обитателями и странными обычаями? Ведь знали же, что нам придётся вернуться сюда! Знали… И ничего не сделали! И вся эта наша супер-семейка тоже тихарилась почти пятнадцать лет вместо того, чтобы забрать меня из интерната, окружить заботой, любовью и лаской! Тоже мне, семья называется!

Так, отгрызая по кусочку от усталой и замученной души, я по ходу машинально, на полном автопилоте дотопала до воды. Озеро ограничивало поселение волков с западной стороны, судя по заходящему за далёкие деревья солнцу. Зеркальная гладь воды то и дело подёргивалась зыбью, отражая все оттенки золотого, оранжевого и красного. По утоптанной тропке я спустилась к воде, из которой торчали огромные валуны, плоские и отполированные сверху, поросшие пушистым мхом снизу. Моё воображение сразу же показало мне сцену, достойную деревенской пасторали: оборотни в подоткнутых юбках и в платках, повязанных на косы, колотят бельё о камни, полощут его в чистой, прозрачной воде, шутят, пересмеиваются над соседками… Захотелось сесть, как Алёнушка, погрустить над рябью и над моей глупой судьбой. Я опустила пальцы в озеро, поболтала кистью, поднимая ил со дна, и удивилась, насколько вода была тёплой. Ничуть не хуже, чем в бане! А может, и лучше! А что?! Осталось только найти укромное местечко в зарослях.