Тодор Кондов - Передает «Боевой»

— Ничего не нужно говорить, товарищ Пеев. Я благодарю вас от своего имени и от имени советского командования.

— И все-таки выслушайте меня, прошу вас!.. Для меня залогом существования Болгарии является победа коммунизма. Для меня, товарищ Светличный, борьба имеет ценность, становится реальной только сейчас, когда я участвую в ней, когда для меня все уже просто, ясно. — Доктор улыбнулся, посмотрел на гостя и тихо взволнованно добавил: — Когда я могу встать в строй в колонне красноармейцев.

Советский разведчик волновался: никогда еще он не встречал человека под пятьдесят с эрудицией ученого и пафосом комсомольца Конармии; мужчину с деловыми связями, с возможностями быстро сделать блестящую карьеру на родине, но презревшего страх и проявившего гражданскую и партийную доблесть в самой опасной борьбе.

— Прошу вас, товарищ Пеев. — Светличный взял его руку и сжал до боли. — Берегите себя! Хитро, умно, всячески берегите себя… Предоставив себя в распоряжение советской военной разведки, вы избрали самую тяжелую, самую ответственную и одновременно самую достойную миссию в схватке между фашизмом, с одной стороны, и коммунизмом — с другой. Я сделаю все, что в моих силах, и помогу вам.

Они договорились о новой встрече и расстались. В следующий раз Светличный обещал познакомить доктора с тайнами шифра, с составлением кодированных текстов, с их расшифровкой. Во время этой встречи должен был состояться обмен двумя одинаковыми книгами, с помощью которых предстояло превращать числа в слова. При третьей встрече предстояло заняться шифрованием с помощью книги «Бай Ганю» Алеко Константинова, а потом уже другим, самым существенным в замысле доктора. В тот вечер, после того как хозяйка проводила гостя, сердце доктора билось спокойно. Он трезво оценивал события.

При третьей встрече Светличный сообщил ему секретный позывной сигнал и то, что с марта великая советская страна уже зачислила в свой боевой состав Александра Пеева — болгарского воина «Боевого».

Четвертая встреча состоялась также на квартире Пеева. Сергей Петрович проверил, усвоил ли Пеев технику составления текстов радиограмм и их дешифровку.

Советский разведчик убедился, что его ученик очень быстро овладел тайнами шифра, может одинаково хорошо работать на шифровке и дешифровке. Это его радовало, теперь можно было переходить к последней стадии подготовки. И Светличный сообщил, что предстоит встреча с радистом, первым помощником доктора Пеева.

Эмил Николов Попов…

Этот парень, сын старого коммуниста Николы Попова, бывшего учителя гимназии в Тырново и руководителя учительской партийной организации, был, что называется, потомственным коммунистом. Эмил уже получил боевое крещение: выполнил несколько поручений софийской партийной организации. Говорили, что его история и история всей семьи Поповых по существу представляет собой часть истории Болгарской коммунистической партии.

Доктору Пееву сообщение о радисте польстило. Радист, решил он, должен быть человеком с убеждениями, с достоинствами, присущими лучшим болгарам, человеком, сознательно идущим вперед. Он должен быть коммунистом, который все осознает, оценивает. По мнению доктора, человек, посвятивший свою жизнь борьбе за победу партии, солдат разведки, должен обладать двумя качествами: напористостью, сочетающейся с хладнокровием, и предельной самоотверженностью.

Сергей Петрович сообщил время и место встречи. Передал пароль. Сухо, по-деловому снова стал говорить об опасностях, сопутствующих работе разведчиков в тылу врага. Он высказывал самые различные предположения и сразу же пытался следовать по пути возможных полицейских ходов. Доказывал несостоятельность одного утверждения и тут же искал другое. Пытался любой ценой внушить доктору мысль, что в полиции, несмотря на огромные возможности этого сложного и вышколенного аппарата контрразведчиков, работают не волшебники и не гении, что хорошо законспирированная группа может сохранить себя невредимой до победы.

Доктор улыбнулся и сказал:

— Сергей Петрович, я буду беречь себя ради работы, которая мне предстоит. Ради сына — студенту нужен отец, хотя бы до получения диплома. Ради жены — жены любящей, преданной.

Сергей Петрович кивнул, и лицо его озарилось той лучезарной улыбкой, свойственной добросердечным людям, которая говорила о многом. В ней соединились и понимание, и отклик, и согласие.

— Так… так… товарищ Пеев. Именно так! Разведчик, провалившийся по собственной вине, может нанести делу большой вред.

Доктор поднял голову и пристально посмотрел на Светличного. Помолчав немного, спросил:

— Это и есть официальная формулировка?

— Я высказал ее случайно, но, как видите, ничего случайного у нас нет.

Они обнялись. Возможно, это была их последняя встреча. Или одна из последних…

Эмил сидел задумавшись перед тарелкой с пирожными в кондитерской и медленно переводил взгляд от бара, где судомойка звенела бокалами, до посетителей, устроившихся у витрины. Никто из них не привлек его внимания: глаза уже научились распознавать полицейских агентов. Яростно прививаемая им ненависть к людям, а также подозрительность откладывали свой отпечаток на выражении их лиц. Здесь же сидели безобидные людишки. Они пришли сюда, чтобы хоть на время оторваться от своих забот. Изысканно одетый господин в очках остановился у стеклянной двери. По его изучающему взгляду, по спокойным жестам Эмил узнал в нем человека, которого ждал. Склонив голову на левое плечо, посмотрел ему в глаза. Человек в очках подсел к нему и улыбнулся:

— Какая плохая погода!

Эмил кивнул и заметил:

— Да, туман, прямо какой-то пар плывет…

— «Боевой», дорогой Эмил.

— Привет, товарищ.

— Александр Пеев, товарищ…

Официант склонился перед новым посетителем:

— Прошу, господин доктор!

Пеев показал на витрину бара и проговорил:

— Вы же знаете, я целиком и полностью полагаюсь на ваш вкус, особенно когда пирожные свежие… — и, проследив за удаляющимся официантом, тихо добавил: — На всякий случай… вы хотите получить от меня как от юриста сведения о законных возможностях содержать частную мастерскую по ремонту радиоприемников… На тот случай, если будете копировать схемы, запатентованные фирмами… как не платить за патент…

Эмил покраснел.

— Но ведь враги ничего не знают о нас. Это наша первая встреча. К тому же мы еще ничего собой не представляем… Нас только двое, мы едва знакомы.

Доктору понравилось это внезапное проявление чувств, эта решительность. Пытаясь объяснить чувства этого парня, доктор представил себе бедность семьи учителя… Смерть дважды останавливалась у порога их дома. Однако… Нет, невозможно даже допустить мысль о легкомыслии: ведь советский разведчик упомянул, что Эмил уже проделал большую работу в пользу советской военной разведки.