Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Доктор остался доволен. Сообщение о поведении Японии давало возможность делать выводы о состоянии «союзнической любви» между тремя силами оси Рим — Берлин — Токио. События, назревавшие в Италии, нервозность людей из окружения царицы, новое в поведении фюрера — все это предвещало конец кровавой коалиции фашистов.

Центр благодарил «Боевого» и его группу за сведения.

— «Покорный вечному закону, переменился я…» — декламировал Эмил, сам того не замечая. Мастерская опустела. Доктор Пеев унес «поврежденный» радиоаппарат. Он не мог откладывать передачу сообщения, возможно, самого важного за все то время, что он возглавлял боевую группу разведчиков. Он сильно волновался, хотя лицо его оставалось каменным. Нервы у него были натянуты до предела. Ум быстро оценивал происходящее.

…Эмил Марков пришел к Божилову среди бела дня под руку с миловидной девушкой. Вошел и сел.

Манол Божилов сильно перепугался: ведь сюда то и дело заходят агенты полиции. А что, если придут и сейчас?! Он побледнел: в последнее время Манол всего боялся. Каждая встреча со случайным жандармом заставляла бешено биться его сердце. Оно буквально уходило в пятки. А в тот момент вместе с Марией Молдовановой и Марусей они печатали новые листовки. Как он впутался в историю Попова?!

Эмил Марков приветливо улыбнулся.

— Братец, сообщение в Москву. Через час должно быть передано. До свидания. Будь здоров. Победа, кажется, ближе, чем мы думали. — Он протянул листок с шифрограммой и вышел.

На улице подошел к филеру. Предложил ему сигарету и попросил огня. Девушка его улыбалась. Филер даже поздоровался с ней за руку. С Эмилом тоже. Они прошли дальше. Пара симпатичных людей, приходивших в «Эльфу» по делам.

В первые дни апреля доктор Пеев получил из Москвы две радиограммы. Пришлось поработать.

Центр предлагал «Журину» снова отправиться в Вену. Генерал имел право настаивать, чтобы ему выдали выездную визу в «союзнический рейх». Кто мог допустить, что у генерала есть пароли, явки, адреса? Полиция не имела права отказать главному военно-судебному начальнику царства.

В мае «Журину» предстояло выехать в Вену.

Вторая радиограмма породила тревогу. Центр предлагал «Боевому» прекратить всякие связи с «Цыпленком». Но почему?

В разведке сентиментальности недопустимы. Жизнь разведчиков — суровая, яростная борьба воли и умения. Жить среди волков, работать долгие годы под постоянным наблюдением полиции. И вдруг товарищи предупреждают тебя, что одного из старых революционеров нельзя и подпускать к себе!

«Прекратите всякие связи с Тодором Стоевым, вы и ваши люди. Берегите себя от подозрений».

Может быть, с Тодором Стоевым что-то случилось? Да, он купил дачу за 150 000 левов. А внешне такой бедный, обремененный заботами человек.

Не подозрительно ли стремление Стоева любой ценой установить связь с людьми из советской дипломатической миссии? Взволнованный доктор мерял шагами кабинет. Вспоминал театральное хныканье Стоева: «Пеев, будь благоразумен! Я задыхаюсь! Я уже не гожусь ни на что! У меня планы… Мы с тобой давно знакомы… Как бы ты поступил на моем месте?»

Так как же объяснить тот факт, что Стоев еще в сорок втором году, вернувшись из лагеря, начал искать дачу, а перед этим купил квартиру. На какие, спрашивается, деньги?

Тодора Стоева необходимо изолировать. А что, если он совершил предательство? Тогда день его изоляции станет днем ареста «Боевого». Доктор пошел в ванную и долго плескал на себя холодную воду.

Он мог в этот же вечер сообщить через Эмила Попова Эмилу Маркову о возникшей опасности. И он обязательно сообщит. Это необходимо. Пеев мог попросить, чтобы ему разрешили скрыться в безопасных горах Мургаш, Рила или в Трынской околии.

Самое страшное заключалось в том, что нельзя было покинуть Софию. Он не может уйти в подполье. Он же сказал Сергею Петровичу: «В случае провала я должен взять все на себя. Иначе группу Эмила расстреляют».

Сергей Петрович молчал. Что ответить? Солдату не надо объяснять, что он может погибнуть. Он идет вперед и знает, что его ждет.

Если доктор уйдет в подполье, все будут радоваться, что он спасся, что он жив, что «Боевой» не попал в лапы врага. Эмил Попов тоже. Но полиция начнет арестовывать по подозрению. Будет смертным боем бить рабочих из «Эльфы», друзей обоих семейств, жен — Белину и Елизавету. Они расстреляют «Журина» за то, что он поддерживал связь с «Боевым». Нет, он не может. Не должен. В случае провала судьба многих людей находилась в его руках.

Пеев плескал на себя воду, пытаясь успокоиться. Но голова по-прежнему шла кругом. Человек ведь не каменный. Он один должен пережить жуткие минуты внутренней борьбы, страх. Кто-то должен же быть примером уверенности, надежды.

Предатель ли Стоев?

Раз Центр предупреждает… А что, если подозрения не обоснованны? Надо подождать.

Пеев попытался уснуть. Голова гудела. Перед глазами появились желтые и красные круги. Страх! Но не за себя, а за людей, за дело! Он закрылся на ключ, лег на диван. Покончит ли он жизнь самоубийством, когда придут арестовать его? А если все это только нервы? Он один переживает все это. Никто никогда не узнает, что он боялся смерти.

Вдруг Пеев почувствовал сильную слабость. С горечью вспомнил Петра Ченгелова. Николу Ботушева, Атанаса Романова, поэта Николу Йонкова Вапцарова. Они были сильными. А он трус. Однако и они, наверное, иногда испытывали страх. Ведь и герои — люди, испытывающие и страх, и колебания, и сомнения. И так до самой смерти.

Зазвонил телефон.

Пеев поднял трубку.

— А, Никифор! Да-да. Приду. Знаешь, я сегодня думал о тебе.

Повесил трубку. У Пеева было такое чувство, словно пронесся сильный освежающий ветер. Осталась только страшная усталость и слабость в руках и ногах. Он пошел на кухню, сел перед электрической плиткой и сварил крепкий кофе. Большую чашку.

Генерал ждал доктора. Поболтали о незначительных вещах. В кабинет адъютанта входили офицеры. Там слышались голоса, смех, звонили телефоны.

— Проветримся немного! — Генерал поднялся. — Нам с тобой необходим чистый воздух. Я думаю, что мы, болгары, очень ошибаемся. Нужно попросить фюрера, чтобы он отдал нам Крым. Заимели бы тогда чудесный курорт.

Незадолго до ухода громко, чтобы все слышали, генерал сказал:

— Я хотел спросить тебя как коллегу-юриста. Скажи, удобно попросить его величество разрешить мне похозяйничать в законодательной комиссии парламента? Имеем ли мы юридическую базу, чтобы судить большевиков? Нет. Старое законодательство их не знало… ЗЗД [13] ЗЗД — Закон о защите государства (державы). чересчур мягок к этим агентам Москвы, а я возмущен тем, что мы позволяем им спокойно устраивать заговоры.