Александр Сабуров - За линией фронта

Первое мгновение ничего не понимаю.

— Сегодня сочельник старого рождества, господин начальник, — чуть улыбнувшись, добавляет Кочетков.

Так вот, оказывается, в чем дело: нам встретился патруль, и Кочетков до поры до времени не хочет поднимать шума.

Патруль подтверждает, что все перепились, начальник гарнизона спит, но они готовы отвести к нему.

Нет, я не пойду к начальнику. Пусть он мирно спит. Так лучше. Иначе начнется перестрелка, мы долго провозимся в деревне и сорвем операцию…

Захватив с собой патруль, огибаем спящую Тросную — и колонна снова на большаке.

Проходит часа полтора. Впереди вырастает село Городище — оно в двух километрах от Локтя.

Разведка докладывает: в одном из домов сидят вооруженные люди и пьянствуют.

Значит, и здесь нас ждут, но, к счастью, и здесь встречают рождество.

Подходим к дому. Часовых нет. Сквозь щель в занавешенном окне виден стол, бутылки на столе и за столом пятеро мужчин.

Стучим. Открывает дряхлая хозяйка. В хате никого. Только на столе остатки еды, початые бутылки.

— Кто был у тебя?

— Вечером пришли, откушали и ушли, — громко отвечает старушка, а сама показывает глазами на дверь в соседнюю комнату. Потом переводит глаза на кровать и внимательно смотрит на нее.

Пашкевич вытаскивает из-под кровати насмерть перепуганного мужчину. В соседней комнате Богатырь находит остальных. Они стоят перед нами и бессвязно плетут о том, что, дескать, никакого отношения ни к Локтю, ни к Воскобойникову не имеют, вечером пришли из Брасова и решили вот здесь, в Городище, встретить рождество. И только тот, кого вытащили из-под кровати, признается, что они посланы связными из штаба Воскобойникова: предполагается наступление партизан, в Тросную выслана засада, и, как только там начнется бой, связные должны сообщить об этом в Локоть.

— Откуда в Локте знают о партизанах? — допытывается Пашкевич.

Пленный охотно сообщает, что в штаб пришел незнакомый ему человек, назвался связным Брасовского партизанского отряда и потребовал провести его к начальнику. Через полчаса был отдан приказ об обороне Локтя и об аресте господина Буровихина.

— Что это значит, Александр? — удивленно смотрит на меня Пашкевич. — Связной брасовцев — предатель?

Рассуждать некогда. Продолжаю допрос пленного, благо он готов сказать все, что знает, лишь бы только спасти свою жизнь.

— Локоть вызвал подкрепление из Брасова, — докладывал пленный. — Оно должно прийти к утру.

— К утру?.. Командиров ко мне! Быстро!

Обстановка проясняется. Теперь уже нет сомнений — нас предал связной Капралова. Нашего нападения ждут в Локте. Но не обязательно сейчас.

А что, если и здесь попытаться повторить то, что так хорошо удалось, в Суземке: ворваться в город под видом этого брасовского подкрепления?..

— Знаешь пароль? — спрашиваю пленного.

— Как же не знать, гражданин начальник?.. Пароль — «Царь Федор», отзыв — «Апраксин».

Тем лучше: на этот раз нам даже известен пароль.

Значит, весь вопрос только в том, кто явится раньше в Локоть — мы или брасовское подкрепление…

Пашкевич уводит четверых арестованных. Пятый — тот, кто так словоохотлив, остается со мной.

Один за другим входят командиры. Даю задание: в Локоть входим под видом брасовцев. Пароль — «Царь Федор», отзыв — «Апраксин». Войдя в город, группа Вани Федорова должна ворваться в офицерскую казарму, Кочеткова — штурмовать тюрьму и освободить Буровихина, группа трубчевцев с Кузьминым во главе — уничтожить руководство «партии»; Донецкий отряд прикрывает пути отхода, Бородавко с группой Иванченко блокирует дорогу на Брасово.

— Движение ускоренным маршем, лошадей не жалеть! — заканчиваю я.

На крыльце сталкиваюсь с Пашкевичем.

— Арестованный убежал, — тихо говорит он. — В тот лесок. В сторону Локтя.

— Ларионова с Джульбарсом сюда!

Собака нюхает след на снегу, ощетинивается и бросается в лес. За ней бежит Ларионов.

Ну, словно нарочно!.. Если беглец уйдет, нам нечего идти в Локоть. Даже если и найдем его, провозимся с ним слишком долго, и тогда наш план ломается: наступит утро, в Локоть войдет подкрепление из Брасова…

Крепчает мороз. Поднимается ветер. Минуты кажутся часами…

Наконец, из леса появляется Ларионов.

— Все в порядке, товарищ командир. Спасибо Джульбарсу…

…Быстро бегут лошади под уклон к Локтю. Сзади, на востоке, чуть светлеет горизонт.

— Ходу! Ходу! — несется по колонне.

Голова колонны уже въезжает в Локоть… Уже вся колонна в городе… Даже пароль не понадобился.

Улицы безлюдны. Тишина…

Перед нами большой, занесенный снегом, парк. Наши группы молча расходятся к своим объектам. А Локоть словно вымер. Неужели все пройдет так гладко?..

Раздается треск автоматов. Вокруг визжат и рвутся разрывные пули, и не поймешь, откуда стреляют. С этих заснеженных деревьев? Из соседнего дома? Из укрытия в парке?..

Стрельба нарастает с каждой минутой. Уже гремят выстрелы в стороне тюрьмы, офицерской казармы, дома, где живет Воскобойников. Значит, все группы вошли в бой…

Наступает рассвет. Поднимается солнце…

На КП прибегает связной. Докладывает, что тюрьма взята, но отступившая вначале тюремная охрана вернулась и сейчас блокирует тюрьму. Группа Кочеткова в осаде. Вместе с Кочетковым остался Пашкевич.

Беру харьковчан и бросаюсь на выручку.

Подступы к тюрьме под огнем: бьет вражеский автоматчик. Первым замечает это боец Харьковского отряда комсомолец Вася Троянов. Вася ползет по глубокому снегу. Вокруг него пули срывают снежинки с высоких сугробов, но Вася продолжает ползти. Он уже за углом пристройки, в тылу у вражеского автоматчика.

Обстрел усиливается. Троянов неторопливо прицеливается и дает короткую очередь. Автоматчик снят.

Троянов ползет обратно, Снова вокруг него пули вздымают снег. Еще несколько метров — и он скроется за выступами дома. Вдруг Вася вздрагивает и выпускает из рук автомат…

Харьковчане из-под огня вытаскивают тело друга, Троянов убит пулей в сердце. Уже после боя в кармане его гимнастерки находят заявление:

«Прошу партийную организацию принять меня в ряды большевиков. Обязуюсь мстить врагу жестоко, беспощадно, неустанно…»

Мы врываемся внутрь тюрьмы. В коридоре лежат вражеские трупы. Их, пожалуй, больше пятнадцати. Неужели был так силен тюремный гарнизон? В тех сведениях, которые принес мне разведчик Брасовского отряда, говорилось лишь о пяти сторожах. О гарнизоне не упоминалось ни словом… Как мог произойти такой грубый просчет?..

В тюрьме меня встречает Пашкевич.

— Сюда, Александр, — тихо говорит он.

Идем по коридору. На полу обвалившаяся штукатурка, разбитое стекло, брошенный автомат, пустые патронные гильзы.