Геннадий Дмитриев - Притча о выборе

— Джентльмен? Они называют себя джентльменами удачи! Все они разбойники и бандиты, и не может быть им пощады.

— Да этот разбойник благороднее многих из вас! Видели бы Вы, как он сражался за мою жизнь!

Адмирал, растроганный столь пылкой защитой юной леди своего спасителя, подал знак матросам не торопиться. Он уже готов был выполнить просьбу Элизабет, как Бенджамен, не произнесший ни слова с момента нападения пиратов на их корабль, вдруг заговорил:

— Послушайте меня, господин, адмирал. О каком помиловании может идти речь, когда эти мерзавцы, заперев в трюме нашего корабля всю команду, расстреляли его из пушек и отправили ко дну!? А этот бандит дрался с капитаном не за жизнь моей невесты, а за свою добычу! Они дрались, как дерутся хищные звери за кусок мяса! Эти выродки не имеют права называться людьми! Мерзавец затащил её в свое логово, и никому не известно, что он там сделал с ней! Но я прощаю её! Я готов простить тебя, Элизабет, слышишь? А этот бандит ничего не заслуживает, кроме петли! Это грязный и мерзкий пират!

Адмирал взмахнул рукой. И когда матросы надели на шею Джима петлю, он, глядя на Элизабет, крикнул:

— Элизабет! Я скажу Вам то, что никогда бы не осмелился сказать, если бы у меня была надежда остаться в живых. Я люблю Вас, мисс! Люблю, как никто никогда не любил на свете! Прощайте, мисс!

Матросы рванули веревку, и тело юного пирата, взметнувшись вверх, дернулось несколько раз и затихло.

Элизабет, вскрикнув, в слезах бросилась на грудь Бенджамену.

— Не плачь любимая, — утешал он её. — Я прощаю тебя. А о нем не стоит жалеть, ведь это был всего лишь грязный, мерзкий пират.

Элизабет подняла голову, посмотрела в глаза своего жениха, и улыбнулась тихой печальной улыбкой. Слезинки на её щеках блеснули в лучах утреннего солнца, как жемчужинки. Она тихо сказала:

— Наверное, ты прав, любимый. Не стоит о нем жалеть, ведь это был всего лишь грязный, мерзкий пират.

Домик старого рыбака стоял у самого моря на крутом обрывистом берегу. Внизу под обрывом сушились сети, и у дощатого причала покачивалась на волнах большая лодка с мачтой посередине. Сам рыбак, Оливер Маклорен, крепкий мужчина лет шестидесяти, когда-то, видимо, был красив, но сейчас лицо его исказил ужасный сабельный шрам, который начинался от правого глаза, пересекал нос, разделив его на две уродливые половины, и от левого угла рта опускался по скуле, обнажая в постоянной дьявольской улыбке жёлтые зубы. Жил Оливер одиноко, местные жители боялись его, поговаривали, будто в молодости он был пиратом, и сторонились этого страшного старика. Рыбу, когда был удачный улов, он отвозил в расположенное по соседству селение и сдавал перекупщикам, понимая, что его внешность никак не может способствовать успешной торговле.

Прикрывшись ладонью от солнца, он смотрел на море, над которым клубились тяжёлые облака. «Надо собрать сети и вытащить лодку, — подумал Оливер, — на днях будет шторм, какого давно не бывало в этих местах». Он спустился с обрыва по крутой тропе, собрал сети и перенес их к домику под навес, затем размотал канат, зацепил лодку, и стал вращать скрипучий кабестан, вытаскивая судёнышко по деревянному настилу наверх. Окончив нелегкую работу, он вытер пот со лба, посмотрел вдаль и заметил человека, который шёл к его дому со стороны поселка. «Кого это дьявол несёт!?» — подумал он, крепя лодку. Человек подошёл поближе и остановился.

— Эй, приятель! — обратился он к старику. — Не подскажешь ли, где изволит проживать мой старый друг, Оливер Маклорен?

— Ну я, Оливер Маклорен, а ты кто?

— Что, не узнал меня, старина Оло?

Оливер вгляделся в человека. Это был немолодой моряк, с обветренным измятым лицом, рыжие грязные, тронутые сединой волосы спускались на плечи.

— А, это ты, Рыжий пёс! Что тебе надо от меня?

— Не слишком ласково встречаешь ты старого друга, может, в дом пригласишь? Сколько же мы не виделись?

— Лет двадцать. Ну, пойдем, угощу старого приятеля.

Они вошли в дом, где были лишь голые стены, очаг да стол. Оливер насыпал в миски каши, положил рыбу, поставил бутылку рома.

— Ну, что, выпьем за тех, чьи косточки обглодали морские твари, — предложил Рыжий пёс.

— Да, упокоит их души господь на небесах, — сказал Оливер, поднимая кружку.

Они выпили, закусили, потом выпили ещё, за живых, и Оливер спросил:

— Так зачем же я тебе нужен, Рыжий пёс?

— Помнишь Джона Грея? Он был нашим капитаном.

— Грей стал капитаном? — удивился Оливер. — Помню, он был помощником у меня, в те времена, когда я плавал штурманом у старого Тома. Тогда он был молод.

— Да, ребята выбрали его капитаном, после того, как старого Тома повесили сушиться на солнышке. Но теперь и Грей отправился кормить рыб на дно, а мы остались и без капитана, и без штурмана. Ребята предлагают тебе стать нашим капитаном, или штурманом, как тебе будет угодно.

— Но я давно уже не ловлю ветер удачи, теперь я ловлю рыбу. А ты всё ещё плаваешь по морям, старый пёс?

— Пока плаваю. Ребята решили сделать налёт на испанские острова, там золото, много золота, всем хватит. Вот только без штурмана не обойтись, за этим и послали меня к тебе.

— Золото, — хмыкнул Оливер, раскуривая трубку, — с собой в могилу его не унесёшь. Вон, у старого Тома было много золота, и что? Спасло оно его от виселицы? А Питер Кид, а Гарри Кларк? У тех было золота больше, чем у испанского короля, и где они? Где они, я тебя спрашиваю? А помнишь Чёрного кота? Он поссорился с капитаном, оспаривая свою долю, и его высадили на необитаемом острове вместе с золотом. А через полгода его кости обглодали птицы, тогда мы вернулись и забрали золото, а он так и остался гнить на своём острове. Нет, мне много не надо. Я ловлю рыбу и тем живу, мне хватит.

— Не узнаю, не узнаю старого друга. Неужели эта царапина на твоем форштевне так изменила тебя? Кто оставил тебе её? А?

— Один лейтенант с королевского корвета. Но получив эту царапину, я ещё продолжал драться, а когда он всадил мне под ребро кортик по самую рукоятку, палуба ушла из-под ног. Троих наших парней повесили сушиться на рее, меня сочли убитым, и не тронули, что толку вешать покойника? А потом нас всех бросили в вельбот и отправили плавать по морю, в назидание другим джентльменам удачи. Когда я очнулся, вокруг была одна вода, да тела с обрывками веревок на шеях. Солнце поджарило их, и они начали разлагаться, стоял невыносимый смрад. Тогда я, собрал последние силы и выбросил их в море. Меня подобрал корабль. Люди на корабле не знали, кто я. Сказал, что пираты напали на нашу шхуну — поверили. Я был очень плох, привезли меня в поселок и определили в лечебницу для нищих бродяг. Доктор посмотрел, и решил, что дела мои безнадёжны: «Не доживет до утра ваш моряк, — сказал он, и добавил, — кладите здесь, в проходе, в палате у меня нет места для умирающих».