Н Жарков - Незримый фронт

Похоронен Федор Федорович Озмитель в деревне Маковье Бегомльского района Минской области рядом с другими героями-партизанами, погибшими в тех тяжелых боях. Посмертно Ф. Ф. Озмителю было присвоено звание Героя Советского Союза.

Более двадцати лет прошло с тех пор, но не только Александре Гавриловне Озмитель, вдове Героя, не верится, что он погиб. Так и кажется, что он вот-вот вернется домой, в актюбинские степи, улыбнется своей неширокой, но теплой улыбкой и согреет ею всех, всех. Герои не умирают. Они живут в сердцах любящих, в сознании всего народа, за счастье которого отдали свои жизни.

На пологом берегу Эмбы, там, где древняя казахская река, скатившись с меловых круч Мугоджар, сворачивает на запад и, теснимая барханами, с превеликим трудом пробивается к морю, стоит мазар. Это дом мертвых. По стародавнему обычаю степняки ставят его над могилой. У мазара нет крыши. Только невысокие шершавые стены из круто замешанной глины с добавленным для крепости конским волосом. На мазаре нет надписей. Только внутри за глиняными стенами врыт серый надгробный камень и на нем выбито имя усопшего. Память народа мудро обходится с именами. Одни без лишней жалости присыплет пеплом забвения, а другие бережно хранит в вечно живущих легендах…

Нет надписей и на этом одиноком мазаре, накрытом вместо крыши бездонным небом. Гибкие стебли чия кланяются темно-рыжим глиняным стенам, высоко под облаками парят коршуны, зорко высматривая добычу, а невдалеке пылит днем и ночью дорога. Летом на этой степной дороге автомашин не меньше, чем на городской улице. Под песками и такырами Прикаспия открыты богатейшие месторождения нефти. Тянутся мимо мазара автомобильные караваны к буровым вышкам и поселкам геологов, и редкий человек, очутившись на берегу Эмбы, не знает, что там, среди серебристых зарослей чия, покоится прах Байжана Атагузиева.

Имя его навсегда связано с теми событиями, которые произошли весной 1944 года в этих пустынных молчаливых местах. Тогда, в мае сорок четвертого, в ночном небе над Эмбой кружили самолеты без опознавательных знаков, вгрызался в тишину свинцовый лай пулеметов и автоматов, в эфир неслась отчаянная дробь морзянки, а по земле погребальными полотнищами расстилались черные купола парашютов. В те дни в Москве и в Берлине с нетерпением ждали известий с берегов Эмбы, и причудливые названия здешних урочищ мелькали в боевых сводках, которые читал строго ограниченный круг лиц, потому что это были совершенно секретные сводки с тайных фронтов второй мировой войны.

Но время снимает запреты. И теперь, опираясь на свидетельства очевидцев, пользуясь сведениями, почерпнутыми из архивных следственных дел и некоторых публикаций в советской и зарубежной печати, можно повести рассказ о событиях тех уже далеких лет.

Это рассказ о беспощадной схватке чекистов с гитлеровскими агентами, о мужестве и стойкости советских патриотов, о величии подвига, совершенного во имя свободы Родины, и о бесславном конце выродков, предавших свой народ в тяжкие дни военного лихолетья.

Это рассказ о том, как потерпела сокрушительный крах коварная затея гитлеровской разведки, в которой в то время немаловажную роль играл Рейнгард Гелен, тот самый Гелен, что ныне возглавляет секретную службу ФРГ и восхваляется на все лады буржуазной прессой как непревзойденный асс разведки, затмивший сомнительную славу Канариса и Шелленберга вкупе с Алленом Даллесом, Отто Скорцени и прочими черными рыцарями плаща и кинжала. Между тем еще на заре своей шпионско-диверсиониой деятельности этот «асс» был не единожды жестоко бит советской контрразведкой.

История тайной войны знает немало примеров, поразительных по своей бездарности и плачевных по конечным результатам подрывных акций. Но и среди них, пожалуй, не отыскать аналогии той бесподобной по своему беспросветному безумию авантюры, затеянной в 1944 году не без участия Рейнгарда Гелена, начальника отдела «Иностранные армии Востока» генерального штаба фашистского вермахта.

Июнь в Каракумах — пора яростного солнца. Верная гибель ждет того, кто окажется в барханах без воды и без транспорта. Это очень скоро поняла пятерка нацистских диверсантов, которую в июне 1943 года сбросили с самолета в Куня-Ургенчском районе Туркменской ССР. Грузовой парашют с бочонком отнесло далеко в сторону, а в момент приземления вылетела неплотно забитая пробка. Руководитель группы по кличке Мельничук отправился в разведку, стараясь отыскать тропу к ближайшему оазису. Много дней спустя его труп, расклеванный птицами, нашли в песках. Остальные диверсанты после безуспешной попытки связаться по рации с Варшавским радиоцентром, побросали все снаряжение, едва волоча ноги добрались до поселка Куня-Ургенч и сдались первому же милиционеру.

На допросах они показали, что прошли обучение в специальной школе, расположенной в городе Люкенвальде — в шестидесяти километрах от Берлина. Здесь в обширных лагерях для советских военнопленных, разделенных по национальному признаку, фашистская разведка занималась усиленными поисками людей, поддающихся вербовке. Того, кто соглашался сотрудничать с секретными службами третьего рейха, переводили в лагерь под шифром «Офлаг III-A» и после тщательной проверки зачисляли в одну из агентурных школ. Среди доверенных лиц фашистской разведки, которые проводили вербовку, сдавшиеся диверсанты назвали Алихана Агаева. Это был, по их словам, невысокий средних лет казах, носивший форму офицера немецкой армии и никогда не расстававшийся с ременной плеткой. Она частенько гуляла по спинам военнопленных. Погоны у Агаева были с белым поперечным просветом, что свидетельствовало о его принадлежности к командному составу так называемого «Туркестанского легиона».

В поле зрения советской контрразведки Агаев попал тогда впервые. Судя по рассказам агентов из группы Мельничука, Агаев отличался особой активностью на шпионско-диверсионном поприще, и можно было предполагать, что рано или поздно чекистам придется встретиться с ним лицом к лицу.

И эта встреча действительно состоялась…

Глубокой ночью 3 мая 1944 года начальника управления НКВД Гурьевской области Забелева поднял с постели звонок междугородной телефонной станции. Ответственный дежурный астраханского УНКВД сообщил, что по направлению к Гурьеву пролетел неизвестный самолет.

— Может быть, наш? — спросил Забелев. — Сбился с курса…

— Уточняем. Запросили военное начальство. Если узнаем что-нибудь новое, сразу же поставим вас в известность. Но вы все-таки посматривайте там у себя.

Забелев поблагодарил за совет и засобирался в управление. Звонок из Астрахани посеял тревогу. После разгрома немцев под Сталинградом фронт откатился на тысячи километров. К тому времени наши войска вышли на границу с Румынией, начиналось освобождение Белоруссии и Прибалтики, а Гурьев снова стал далеким тылом. Откуда же появился здесь воздушный «гость»? И еще надеясь, что скоро все выяснится и Астрахань подтвердит, что это, конечно, свой самолет, Забелев все-таки стал действовать так, как и подобало в данном случае.