Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

Спустя пару минут в малую гостиную вошли трое – мужчина со шляпой в руке и две взрослые женщины. Мужчина низко поклонился Авроре, женщины сделали книксен.

– Это ваш мальчик пропал? – спросила Аврора.

Одна из женщин выступила вперед. Она была такой худой, что, казалось, ее свалил бы с ног и дым от костра. С ее поникших плеч мешком свисало старое потертое платье из грубой холстины.

– Уговорите фей вернуть назад нашего маленького Саймона, – попросила она.

– Почему вы думаете, что его похитили феи? – спросила Аврора.

– Он умеет понимать животных, – сказал мужчина, по всей видимости, отец Саймона. – Разговаривает с ними. А еще он как никто умеет играть на тростниковой дудочке. А ведь ему всего четырнадцать – недавно исполнилось. Так играл, так играл, что даже старики под его музыку в пляс пускались. Волшебный народец... Они же злые, завистливые, не могли пройти мимо такого умного и способного мальчика, вот и захотели забрать его к себе.

Да, это была та самая причина, по которой необходимо как можно скорее заключить мирный договор между людьми и феями. Но как же трудно будет это сделать, как же трудно! Аврора была уверена, что волшебный народец мальчика не похищал. Да, феи действительно очень любили музыкантов – но никогда не стали бы похищать мальчишку-дудочника. Это совершенно очевидно – как, впрочем, и то, что родителей Саймона в этом не убедить. Без убедительных – очень убедительных – доказательств они ей не поверят. А где их взять?

– А кроме этого с ним ничего не случалось? – спросила она.

– Случалось, – прокашлявшись, вступил в разговор лорд Ортолан. – Еще как случалось. Этот мальчишка был вором.

– То, что вы слышали... – заговорила вторая женщина, с седыми, связанными в пучок волосами. Голос ее дрожал от возмущения. – Всякие другие истории... Это ложь.

– Другие истории? – переспросила Аврора. – В чем его обвиняют? Что он украл?

– Одну из ваших лошадей, ваше величество, – сказал лорд Ортолан. – А еще серебряное блюдо, между прочим. Потому его и найти нигде не могут – украл и сбежал.

– Это неправда, – возразил отец пропавшего мальчика. – Саймон всегда был хорошим парнишкой. Любил свою работу. У него не было подружки, а сам он дальше соседнего города нигде не бывал.

– Я подумаю, что можно сделать, чтобы найти его, – пообещала Аврора.

– Его забрали феи, – сказала женщина с седым пучком. – Попомните мои слова, это феи. Вы меня простите, конечно, ваше величество, но как вы заняли трон, так они и распоясались, почувствовали, что вы им слабину даете. Вот хоть вчерашний случай взять...

– Кот, – понимающе кивнул отец мальчика.

– Кот? – заинтересовалась Аврора – и очень скоро раскаялась, что задала этот вопрос.

Горожане во всех подробностях рассказали ей, что сделала Малефисента вчера со странствующим сказочником, и, хотя ни один из них не видел случившегося своими глазами, Аврора ни секунды не сомневалась, что все это правда. Минут примерно через двадцать горожане ушли, оставив Аврору с камнем на душе.

– Прошу меня простить... – сказала она лорду Ортолану, вставая со стула.

– Но, ваше величество, – вновь прокашлялся он. – Извольте припомнить, что мы с вами собирались обсудить одну вещь.

– Я припоминаю, что вы не хотели, чтобы я поговорила с семьей Саймона, – жестко ответила Аврора и (в который уже раз!) подумала, не прогнать ли ей лорда Ортолана. Взашей. И давно уже сделала бы это, не обладай он таким влиянием при дворе и не разбирайся так тонко в том, на какие рычаги следует нажимать, чтобы все в королевстве работало как часы. Ей было абсолютно ясно, что король Стефан, полностью переложив управление государством на плечи лорда Ортолана, сам как одержимый с головой погрузился в противоборство с Малефисентой и ее отрезанными, но все еще живыми крыльями.

– Просто я не хотел, чтобы вы тратили свое драгоценное время на разговоры со всякой швалью. В конце концов, моей почетной обязанностью является защищать нашу юную королеву от всего, что может расстроить ее нежную, ранимую душу, – как по писаному проговорил лорд Ортолан. – Но сейчас я просил бы вас уделить немного времени мне лично.

Аврора вспомнила, что сегодня так и не успела еще толком позавтракать, подумала о груде дел, которые ей придется разгребать, о пропавшем мальчике и о том, как Малефисента превратила бродячего сказочника в кота. С этим нужно разобраться. А еще нужно добиться договора между людьми и волшебным народцем. Неужели ей мало этих дел?!

И все же вслух ничего этого Аврора говорить не стала, тем более лорду Ортолану. Почему? Да потому, что слишком уж он любил избавлять Аврору от всех проблем, чтобы самому принимать решения, командовать, организовывать – одним словом, управлять страной вместо королевы точно так же, как он делал это вместо покойного короля.

– Хорошо, – сказала она. – Ну, что там еще случилось?

– Цветы, ваше величество, – откашлявшись, сообщил лорд Ортолан. – Вдоль всех границ Персифореста растет цветочная стена.

– Но цветы... это же прекрасно, – заметила Аврора, которую смутил мрачный тон советника.

Лорд Ортолан еще сильнее нахмурился и подвел Аврору к столу, на котором стояла деревянная шкатулка.

– Да, я, конечно, понимаю, что цветы – это прекрасно, однако прошу вас вспомнить о терновой стене, окружающей вересковые топи, чтобы защитить их от людей.

Аврора подождала дальнейших объяснений и, не дождавшись, спросила сама:

– Вы хотите сказать, что наше королевство теперь отрезано от остального мира? И все торговые пути перекрыты?

Лорд Ортолан вновь прокашлялся – еще дольше и громче, чем прежде:

– Нет, это не так. Точнее, не совсем так. Дороги свободны от цветов... то есть цветы там тоже растут, но при этом образуют нависающую над дорогой арку. Через эту арку можно и в Персифорест попасть, и от нас уехать, однако торговцы – они... Они боятся этих арок, и я не могу их винить за это. Многие торговцы подъезжают к нашей границе и поворачивают назад. А многие наши купцы боятся выезжать за пределы Персифореста: боятся, что границы закроются и им не удастся попасть обратно.

Он открыл стоящую на столе шкатулку. Внутри лежал стебель с растущими на нем двумя розами – черными, словно разлитая тушь. Внешняя сторона каждого лепестка блестела, как отполированный мрамор, внутренняя же была матовой, словно черный плюш. А на конце каждого лепестка торчала игла, похожая на жало скорпиона, которым заканчивается его загнутый хвост.

– О, – воскликнула Аврора, – теперь я понимаю, почему эти цветки немного пугают людей.

– Немного? – хмыкнул лорд Ортолан. – У меня нет ни малейших сомнений, что эти цветки – дело рук вашей крестной. Я только одного не понимаю: зачем она это затеяла? Что она замышляет?