Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Ну а дальше? — Эта история заинтересовала Макса.

— В конце зимы старик все сполна получил от Гитлера. Видел бы ты его физиономию! — Ян смахнул с кончика носа каплю дождя и ухмыльнулся. — В один прекрасный день получает он повестку: явиться в казарму в Оппельн, а оттуда, судя по всему, на Восточный фронт. Ох и кутерьма же началась! Тут мы снова вдруг стали поляками. Отец смылся, пошел воевать в крестьянский батальон, или, как их здесь называют, Батальоны Хлопские. Я его и спрашиваю: почему именно в крестьянский? А он мне знаешь что ответил? Он, оказывается, давно уже поставляет продукты одному их отряду. Ну, тут у меня терпенье лопнуло, я ему и говорю: раз так, тогда я пойду в Армию Людову, я, мол, уже давным-давно работаю у них связным. Мне так и так надо было смываться, ведь после отца следующим кандидатом в гитлеровский вермахт был я. Ну как, не потешная ли история, а?

— Вообще-то не очень. Как ты думаешь, твой отец честно воюет?

— Еще бы! Тут все в порядке. Свободная Польша для него — это наша усадьба, наша деревня, какой она была раньше. Об остальном-то он думать не способен, только это его и интересует. А теперь Батальоны Хлопские в нас стреляют. Просто сгораю от любопытства, скоро ли увижу своего папашу. Жалко, что я еще не сержант. Уж я бы ему показал!

— Ну и мысли у тебя!

Макс снова взглянул в бинокль. Непонятный глухой звук, подобный тому, что почудился ему раньше, раздался опять. Ян, натянувший брезент до козырька фуражки, вдруг стремительно откинул его и проворно пополз по высокой траве в сторону дороги. На несколько минут он замер, приложив ухо к земле, потом быстро отполз назад.

— Справа кто-то идет, — сказал он. — Наверное, целая колонна. Земля так и гудит.

Оба настороженно прислушались. Резкий звук разорвал утреннюю тишину. Грубые голоса нехотя загорланили какой-то марш. Голосов было много, Макс мог разобрать даже слова песни. Он толкнул Яна:

— Беги, сообщи капитану. А я попытаюсь разузнать, что это за часть.

Ян бегом бросился в лес. Постепенно пение становилось все отчетливее, потом оно внезапно оборвалось, затем началось снова. На опушке сосновой рощи из пелены дождя начали вырисовываться серые очертания колонны, которая, судя по всему, направлялась прямо в чащу, где расположились партизаны.

«Спокойно! — приказал себе Макс. — Ах, черт побери, что же теперь делать? Если они развернутся в цепь, тогда дело и вправду примет серьезный оборот». Он начал торопливо крутить настройку бинокля, пока отдельные фигуры не стали ясно различимы, и облегченно вздохнул: вместо винтовок солдаты несли топоры и косы. Все, как один, они были одеты в рабочие комбинезоны.

Ян вместе с Невойтом возвратился к своим.

— Рабочая команда, — сообщил Макс.

Капитан тоже стал внимательно разглядывать солдат. Те остановились и стали сгружать с телеги какие-то инструменты.

— Я сразу подумал, что они не по нашу душу пришли. Сразу же, как услыхал пение. Я еще посовещаюсь с твоими товарищами, скорее всего, мы останемся здесь. Но не спускайте с них глаз. Немедленно сообщайте обо всем подозрительном!

Вскоре из сосновой рощи раздались мерные удары топора, зазвенели пилы. Ливень перешел в мелкий, моросящий дождь, когда солдаты принялись косить траву. Все это были люди пожилые. Один из них косил метрах в трехстах от Макса и Яна. Его куртка была расстегнута, простое, изборожденное морщинами лицо казалось спокойным и сосредоточенным. Когда он несколько удалился, Ян сказал:

— Видал? Косит, как мой старик, будто хочет одним махом весь луг сбрить.

«Что ж, — подумал Макс, — человек делает привычное дело, простую крестьянскую работу, и, наверное, получает от этого большое удовольствие. Он, конечно, забыл, почему ему приходится делать ее здесь и для кого. Если он вообще думает о таких вещах». Позже, когда их уже сменили с поста, ему вдруг пришла в голову мысль: «Хорошо бы поговорить с этим солдатом, хотя это и невозможно». До сих пор ему приходилось беседовать лишь с немецкими военнопленными, а те были совсем другими людьми, даже если они и не признавались в этом. Плен уже наложил отпечаток на их мысли, и они видели теперь фашизм и все, что им пришлось испытать и пережить, как бы издалека, по-другому, по-лагерному. А этот солдат, так похожий на отца Яна, выглядел человеком вполне мирным и даже довольным. Макс спрашивал себя, что же происходило в его голове и вообще в головах тех немцев, которые работали упорно и самоотверженно и все еще воспринимали войну как нечто неизбежное, как некую стихию.

После полудня мысли его потекли совсем в другом направлении. Рабочая команда ушла на этот раз тихо, без пения. Невойт позволил партизанам выбраться из лесной чащи и просушить вещи на солнце, которое все же пробилось из-за завесы туч. Макс стянул сапоги и поменял носки; старые, дырявые он закопал в землю. Он как раз собирался сбросить с себя гимнастерку, как вдруг его окликнул Андре.

— Анатолию доложили, что прибыла группа. Пойдем послушаем, что Эрнст расскажет.

Однако это была не их разведгруппа, которой, собственно говоря, давно уже следовало бы вернуться. У Невойта сидели трое незнакомых мужчин в штатском. Один из них в эту минуту разбавлял спирт в бутылке водой из ручья. Незнакомцы говорили с мягким украинским акцентом и предложили пришедшим глотнуть разбавленного спирта.

Сам Невойт говорил мало, но лицо его заметно прояснилось и теперь не казалось таким строгим. Макс сбегал за Вилли и Фрицем, и капитан рассказал им о гостях. Много недель назад, еще в начале лета, эти люди были заброшены за линию фронта, в место расположения его отряда. Он познакомил их с обстановкой в Юго-Западной Польше и проводил к границе. Это были разведчики, замаскированные под власовцев, снабженные надежными документами и продовольственными карточками. Им надлежало пробраться дальше — в Берлин, Лейпциг и Дрезден. Теперь они возвращались с задания через Мюнхен, Вену и Будапешт. Им оставалось лишь перейти линию фронта.

Оказалось чистой случайностью, что они именно сегодня пришли на эту партизанскую базу, знакомую им еще по прежним временам, да еще встретили тут Невойта. Если бы разведчики возвратились вовремя, его бы уже давным-давно здесь не было. Капитан был рад встрече, но еще больше тому, что смог познакомить этих людей с немецкими антифашистами. Он обнял за плечи Макса и Фрица, сидевших рядом с ним.

— Посмотрите на них! Выполнили задание, живы-здоровы и возвращаются домой. У вас тоже все будет в порядке.

Что-то сдавило Максу горло, как бы издалека доносились до него слова гостей, рассказывающих о своих встречах и беседах в Германии. Он как-то вдруг сразу понял то, над чем раньше никогда не задумывался. Сопровождая пятерых немецких коммунистов до границы и оберегая их от провала, капитан Невойт не просто выполнял приказ. Ему от всей души хотелось, чтобы немецкие товарищи дошли до цели и вернулись живыми. Во имя этого он и делал все, что было в его силах, чему научил его опыт. В том числе и то, что Максу подчас казалось скучным, ненужным и утомительным.