Евгений Бузни - Зивелеос

— Это я с удовольствием, — обрадовался Казёнкин. — Можете сообщить номер?

Самолётов назвал, и генерал тут же набрал его на своём аппарате, не забыв нажать кнопку записи встроенного магнитофона для контроля, хотя запись разговоров велась и в другом месте. Разговор был предельно вежливым.

— Алло, слушаю вас.

— Добрый вечер, девушка. Извините, пожалуйста, это беспокоят из Федеральной службы безопасности. Вы только не волнуйтесь.

— А я и не волнуюсь. С чего вы взяли?

— Вы знакомы с Николаем Степановичем Самолётовым?

— Да, а что такое? С ним что-нибудь случилось?

— Да нет, я же говорю, не волнуйтесь. У меня чисто технический вопрос. Он вчера вечером был у вас?

— А это предосудительно?

— Девушка, простите, но лучше будет, если вы станете только отвечать на мои вопросы, а не задавать свои. Это сэкономит нам время и ваши деньги за мобильную связь.

— Спасибо за беспокойство. Коля был у меня и что? Извините, я опять спросила. Но таковы все женщины.

— Я это знаю. Значить, он был у вас до которого часа?

— Не очень скромно задавать такие вопросы, но я отвечу — до часа ночи.

Генерал на секунду задумался. Ограбление началось через полчаса после полуночи. Самолётов не мог быть в казино. Это было то самое алиби, о котором с ехидцей говорил журналист.

— Он ушёл от вас пешком?

— Ну что вы? После часа ночи в метро не успеешь на пересадку. Я отвезла его на машине.

— На такси?

— Зачем. Такси он мог бы и сам взять. Я отвезла на своей.

— Девушка, а кто ещё с вами был в квартире?

— Не поняла. Вы думаете, нам скучно вдвоём? Извините, что опять спрашиваю, но мы были одни. Я не за мужем, а родители в другом городе.

— Понятно. Ещё маленький вопрос. Вы были у него сегодня дома?

— Странные у вас маленькие вопросы. Была, конечно.

— Вы что, каждый день у него бываете?

— Нет, но он попросил заехать взять материалы для газеты. Это случается, когда он занят.

— И вы забрали?

— Естественно, раз он просил.

— У вас есть ключ от его квартиры?

— Нет, уважаемый незнакомец, я сломала дверь. Шучу. Конечно, у меня есть ключ, что за глупый вопрос?

— Вы ничего не заметили странного в квартире?

— Признаюсь, вы начинаете меня пугать. Ничего кроме мокрых пятен на полу из ванной я не обнаружила, но это и понятно, поскольку он купался до моего прихода.

— Откуда вы знаете?

— Да он сказал мне по телефону, что торопится, так как гости какие-то должны придти, а он купается.

— И вам всё пришлось убирать за ним?

— Нет уж, такого договора у нас с ним не было. Хотя, быть может, я бы и убрала, но он же просил отвезти материал, так что пришлось торопиться.

— Значить. Потом бы были в редакции?

— А нет что ли? И почему вы всё время говорите «значить» с мягким знаком вместо нормального русского «значит»?

— Всё, спасибо, девушка. Вы нам очень помогли. До свидания.

Генерал отключил телефон и надолго замолчал. Этот разговор разрушал все его предположения слово за словом. Ни одного подтверждения так хорошо сложившейся версии. Он был уверен, что поехавший в квартиру Самолётова майор Скориков, ничего не нашёл. Всё лопалось как мыльный пузырь. Осталось лишь распрощаться с гостями, что он и сделал, говоря:

— Ну, на этом, пожалуй, сегодня всё. Извините за то, что побеспокоил вас.

Спасибо за помощь. К сожалению, вопросов стало теперь больше, а не меньше.

Кстати, Семён Иванович, обратился он к Никольскому, вы бы не могли сейчас позвонить в редакцию и узнать, привезли ли от Самолётова срочный материал сегодня? А то, может, следует нам помочь его отвезти?

Никольский пожал плечами:

— Там остался только дежурный, но могу спросить.

Генерал протянул телефонную трубку без шнура. Никольский набрал номер, соединился, спросил и тут же получил подтверждение, что материал привозили, он лежит на столе Самолётова.

Вопрос был закрыт. Пузырь окончательно лопнул.

На следующий день, когда погода в Москве оставалась жаркой, в общественной и политической жизни ничего особенного не было, если не считать, что новые выпуски газет продолжали писать небылицы: одни о странном пришельце из космоса, обобравшем сильных мира сего, другие о супермене фокуснике, умеющем гипнотизировать массы людей одновременно, третьи пытались найти божественный смысл в происходящем. Но все газеты сочли необходимым перепечатать снимок Зивелеоса из «Московской невральки».

Сама же «Московская невралька» сообщила сенсационную новость о том, что Федеральная служба безопасности превышает свои полномочия, занимаясь прослушиванием домашних телефонов сотрудников редакции газеты, и что это напрямую связано с делом Зивелеоса, к которому данная газета не имеет отношения, хотя и получила большую сумму денег с письмом от самого Зивелеоса. Деньги, как сообщалось в газете, редакция вернула государству, а потому всех спонсоров будет продолжать благодарить за оказываемую посильную материальную помощь. При этом тираж газеты увеличился в пять раз, и, тем не менее, был весь раскуплен в считанные часы.

В газете рассказывалось о том, что главному редактору газеты и некоторым другим сотрудникам пришлось провести почти весь день в ФСБ в связи с упомянутым событием, а потом опять всю ночь сидеть над подготовкой нового выпуска.

Весь день телефоны редакции не переставали звенеть. Звонили со всех концов страны со словами сочувствия и поддержки, с просьбами рассказать подробности.

В здании на Лубянке телефонов было гораздо больше, чем в редакции «Московской невральки», но и они трезвонили непрерывно с высказываниями негодования по поводу притеснения журналистов и с требованиями навести порядок в стране.

Когда около семи часов вечера ответственный дежурный ФСБ, утомлённый непрекращающимися звонками, устало поднял трубку в очередной раз и хотел заученно ответить: «Да, да всё знаем, занимаемся, примем меры», он вдруг услышал то, что сразу отрезвило его затуманенный однообразием мозг.

Звонили из газеты «Невралька России». Там неизвестно откуда получили письмо от Зивелеоса, в котором сообщалось, что в самое ближайшее время он нанесёт визит к крупнейшему коммерческому банку, расположенному в центре Москвы.

А вышло всё так. На стол главного редактора «Невральки России» по ошибке, а не специально, попал конверт, адресованный главному редактору «Московской невральки». Редакции двух газет располагались в одном здании, но на разных этажах. Курьер, как случалось не раз, перепутал этажи и редакции. Вот и всё.

Но и главный редактор «Невральки России» не обратил внимание на фамилию в адресе. В России ведь принято сначала писать должность, потом название газеты, а затем уж фамилию. Так что пока до неё дойдёшь в каждом письме, работать некогда будет. Прочитал Парфёнов Пётр Ананьевич, что письмо адресовано главному и открыл конверт, а там прочитал буквально следующие строки: