Евгений Бузни - Зивелеос

Так что разговор в кабинете одного из отцов семейства состоялся следующий. Как и полагается, имена ни отца, ни членов семьи не упоминаются в хронике в целях конспирации, без которой не может жить государственная мафия, то есть мафия государства. Историки поправят, как правильнее.

— Это переходит все границы! — возмутился отец. — Я могу, в конце концов, увидеть этого журналиста? Что он там себе позволяет? Сегодня же доставить ко мне! Ишь, женский заступник нашёлся.

— Папа, он будет у тебя сегодня. Но если что, можно ликвидировать?

— Ты что идиот?! Я тебя тогда самого к праотцам отправлю. Взять тихо в квартире и доставить как хрустальную вазу. Он, конечно, не Зивелеос. Не бойтесь. Но как-то с ним связан, наверное. Он или кто-то из их газеты. Пока непонятно. Утинский пытался уговорить Зивелеоса перейти в наш лагерь. Не удалось. Но я уверен, что это временно. Попробуем поговорить сначала с этим журналистом. Ему деньги не помешают.

— А если откажется?

— Я сделаю ему такое предложение, от которого никто не сможет отказаться. Но, повторяю, ни один волос с него не должен упасть. Пошлите пару толковых парней. Случайность сегодняшняя не может повториться. Теперь вы знаете, что он мастерски владеет приёмами, так что не оплошайте.

— А что вы думаете, папа, по поводу Тани Иволгиной? Она теперь, получив такого защитника, не заберёт заявление из суда.

— Ну и ей же хуже. Я уже говорил с судьёй, что ведёт это дело. В субботу состоится слушание при минимальном составе. Не будем затягивать. Примут решение о том, что она сама виновата. А там пусть прыгает, как хочет. Не трогайте её больше.

После наступления темноты двое бритоголовых, оба одетые в кожаные куртки, под которыми специалисты могли угадать бронежилеты, подъехали на голубой «вольво» к Тихой улице и остановились с противоположной стороны от того угла, у которого стояла машина службы безопасности. Они вышли из машины и прошли в первый подъезд как раз в тот момент, когда только что вышедший из него майор Скориков раздражённо разговаривал со своим подчинённым. Оба не заметили появления двоих у подъезда. А те спокойно поднялись на пятый этаж и позвонили несколько раз в дверь квартиры Самолётова. Догадавшись, что дома никого нет, они посовещались, поднялись к чердаку, чтобы оказаться подальше от квартир, и позвонили шефу по мобильному телефону. Тот приказал войти в квартиру и сидеть, сколько придётся до прихода журналиста. Так они и сделали.

Не испытав никаких трудностей с открытием английского замка, двое вошли в квартиру. В этот момент и вышла соседка с третьего этажа, успевшая услышать щелчок закрывшейся двери.

В комнате горел свет. Двое хотели было его выключить, но сообразили, что хозяин может обратить на это внимание при подходе. Осмотревшись, они хотели подойти к окну, но опять же сообразили, что с улицы в освещённом окне их могут заметить. Парни были посланы сообразительные. Не успели они рассмотреть всё, как хотелось, как послышался звук быстрых шагов и затем вставлявшегося в замок ключа. Один из бритоголовых тут же подскочил к двери, занёс над головой короткую резиновую дубинку и как только журналист вошёл, ударил ею по голове.

Молодой человек упал без звука. Двое быстро схватили его за руки, за ноги и понесли на диван. Положив неподвижное тело, они повернулись, чтобы пойти и запереть дверь, но оттуда уже смотрело на них дуло пистолета.

— На пол оба! — заревел майор Скориков. — Лицом вниз! Руки за голову! Ноги врозь!

Оба бритоголовых, не ожидавшие такого поворота дела, при виде человека в штатском с пистолетом в одной руке и милицейской рацией в другой подчинились приказам, а майор уже распоряжался в рацию более спокойным, но напряжённым голосом:

— Берёза! Я третий. Немедленно ко мне! Я на пятом этаже.

Через три минуты сотрудники, утомлённые ожиданием в машине, ворвались в квартиру. Ещё через тридцать секунд бритоголовые были обезоружены, руки схвачены за спиной наручниками.

Пришедший в себя Самолётов смотрел непонимающими глазами на происходящее.

— Вот такая неожиданность, Николай Степанович — сказал весёлым голосом майор. — Хотели попить кофе, а тут киллеры или чёрт знает кто. Разберёмся. Вы уж теперь отдыхайте, а мне придётся с этими разбираться. Завтра созвонимся.

Как только майор с непрошеными гостями в сопровождении сотрудников службы безопасности покинул квартиру Самолётова, Николай подошёл к стулу, на котором висел костюм с незамечаемым никем передающим устройством и потирая время от времени всё ещё болевшую от удара голову, начал переодеваться говоря почти в самый микрофон:

— Тарас Евлампиевич, вы, надеюсь всё слышали, но не волнуйтесь, я в порядке. Однако полагаю, что оставаться здесь небезопасно. Не знаю, кого это дёрнуло приехать по мою душу, но это значит, что могут найтись и другие желающие. Наверное, надо, чтобы подружка заехала за мной как обычно.

Журналист говорил коротко. Хотя частота, на которой работал передатчик, имела свои специфические характеристики, чрезвычайно трудные для разгадывания любому непосвящённому специалисту, но осторожность никогда не считалась вредной. Профессор Наукин прекрасно понял, что требуется позвонить срочно Маше и попросить приехать на прежнее место, сообщив о прибытии по мобильному телефону.

А Самолётов продолжал торопить события. Набрал домашний номер телефона главного редактора:

— Семён Иванович, добрый вечер! Самолётов звонит.

— Ну, добрый, так добрый, если ты так считаешь. — Добродушно шутя, приветствовал его редактор. — Есть новости? Только не говори, что срочно в номер. Мы замучили типографию, срывая им все графики выпуска.

— Это как вы распорядитесь, шеф, — ухмыльнулся Николай. — Можем и не давать срочно, однако наша оперативность даёт редакции большие тиражи и соответственно деньги.

— Ну, ты меня не агитируй, Николай. Если есть что, выкладывай. Чувствую, что намеченные мне горчичники по случаю простуды отменяются. Говори, в чём дело.

— Я не буду торопить, но вы же сами погоните. Суть вот в чём. Вопервых, ко мне заявилась служба безопасности в лице любимого нами майора Скорикова. Я с ним встретился на улице, возвращаясь домой, но он ожидал меня.

— Это любопытно. Он явно держит на тебя зуб. Однако это ты мне можешь подробно изложить завтра. Сам понимаешь, не телефонный разговор, — начал объяснять редактор, но Самолётов прервал его:

— Согласен, Семён Иванович, но это не всё.

— Нет? Извини. Слушаю внимательно.

— Мы с майором поднялись ко мне, но в квартире уже сидели двое бритоголовые. Подозреваю, что телохранители Утинского или кого-то из подобной шайки. У них обычно такие бригады. Кто-то из парней свалил меня с ног, шваркнув по голове. Они не ожидали, что со мною майор, и он их арестовал. Примчались его сотрудники, обнаручили головорезов, и вся компания только что меня покинула.