Евгений Бузни - Зивелеос

— Конечно, — согласился Николай. — Но вы не сдавайтесь. Там ведь будут ваши друзья?

— Ну а как же?!

— Знаете что, — вдруг спросил Николай, — вы не хотите выйти на балкон? Мне действительно несколько жарко.

Дело, конечно, было не в жаре. Николай хотел уйти от возможного прослушивания их разговора.

Они пошли к балкону, и тогда Николай вспомнил, что его могут опознать снизу на фоне светящегося окна. Он остановился и показал Тане на лампу, махнув рукой, давая понять, что надо выключить свет. Она щёлкнула выключателем. В темноте они вышли на балкон.

И тут с неожиданной просьбой обратилась Таня:

— А мы не могли бы снова полетать вместе?

Таня спросила, и сама испугалась своего вопроса. Ведь это означало… Да, она хорошо представляла себе, что это означало. Но не смогла сдержаться и попросила.

У Николая жар прошёл по всему телу. Как же он сам не догадался предложить столь простое решение? Нет, что кривить душой, такая мысль, очевидно, закрадывалась в его душе, но не осмеливалась прорваться наружу. Он не смел прикоснуться к девушке. И бурная радость, необыкновенный восторг, охватили его от того, что Таня сама предложила полёт.

— А вы не боитесь? — всё ещё не веря в счастье, — спросил он.

— Чего? — почему-то вдруг шёпотом спросила Таня, понимая, что отказаться уже не сможет. — Вы же удержите меня, как тогда?

— Конечно, Танюша, — тоже шёпотом ответил Николай и собирался положить ей на плечо руку.

— Одну минутку, остановила она его. Я сейчас.

Таня вернулась в комнату и через несколько секунд появилась на балконе. На ней не было платья.

— Вы извините, — опять зашептала она дрожащим голосом. — Я только хочу, чтобы всё было, как тогда. Ведь вы уже видели меня в таком виде. Вы меня спасли в таком виде. Я хочу, чтоб всё повторилось так как, когда я была с вами.

Нырнув руками под пряди волос, Николай осторожно обнял девушку за шею, прижимая голову к своей груди.

— Становитесь на мои ноги. И не бойтесь замёрзнуть. У меня есть обогрев, — проговорил Николай в самое ухо Тани. — А как же бабушка? — неожиданно вспомнил он.

— Я не боюсь ничего. Мне даже жарко сейчас — ответила девушка, крепко обхватывая Николая за талию и прижимаясь всем телом к нему, видимо, боясь всё же оказаться в воздухе. — А бабушка давно спит. Она рано ложится.

Николай окутал обоих облаком, и они взлетели, уносясь высоко вверх.

Ночной город уплывал огнями, непогашенных окон, сверкающих искрами проводов трамваев и троллейбусов, вереницами длинных лучей автомобильных фар, скользящими змейками поездов да одинокими светлячками сигнальных огней речных пароходиков.

Таня широко раскрыла глаза и всё смелее и смелее начинала смотреть вниз на родной город, но потом голова потянулась кверху. Она слегка отклонилась назад, продолжая держать пальцы за спиной крепко сцепленными, и пытаясь рассмотреть за тёмными стёклами больших очков глаза Зивелеоса.

— А зачем вам усы? — спросила Таня, быть может не столько из любопытства, сколько из желания начать разговор. — Мне почему-то кажется, что они не ваши.

— Вы очень хитренькая, Танюша, — сказал Николай, и губы разошлись в улыбке. — Вы всё время хотите узнать, какой я на самом деле. Танечка, милая, вы меня сводите с ума. Вы всё узнаете, я обещаю. Не знаю, насколько это вам понравится. Но пока я не могу этого сделать, так как это навредит вам. Смотрите лучше на звёзды. Они необыкновенны сегодня.

Николай стал разворачиваться в небе, позволяя девушке, видеть то совершенно чёрный восток, то ещё розовеющий запад, в котором не так давно скрылось солнце. Зивелеос не мог рассказать о том, что усы существовали не только для того, чтобы помешать узнать лицо журналиста, но и имели другое специфическое назначение — предохранять ноздри от неприятных или вредных запахов. Вспомнилось, как это пояснял Наукин:

— Представьте себе, молодой человек, что вы оказались в поле, где полно сон-травы. Да-да есть такая, не удивляйтесь. Вы присели отдохнуть, а через некоторое время, сами того не заметив, уснёте, и кто знает, проснётесь ли после этого. Есть ведь цветы весьма ядовитые. К примеру, хорошо известное дерево магнолия любят за чудесные белые цветы. Но опасайтесь спать в комнате при закрытых окнах с цветами магнолии. Они вполне могут усыпить вас навечно.

Усы, которые я вам предложил, не просто декорация. Они надёжно защитят ваше дыхание от всего вредного в воздухе. Это настоящий фильтр, тоже мною изобретенный.

Очень хотелось рассказать девушке всё, но их разговор прекрасно слышал на метеостанции учёный Наукин, следивший за каждым движением Самолётова. Николай понимал необходимость такого контроля, и понимал, что это заставляет его следить за каждым своим словом, за каждым поступком. Он представил себе, как осердился бы Тарас Евлампиевич, если бы Николай стал раскрывать их тайны девушке, в которую он явно влюбился. Отправляя журналиста в этот полёт к Тане, он предупредил его:

— Молодой человек, понимаю вашу влюблённость. Однако напоминаю, что вы обязаны контролировать себя, как бы ни было трудно. Во имя счастья той же девушки будьте, пожалуйста, внимательны и осмотрительны. Не делайте глупостей. Вы рождены для больших дел. Не сломайте всё сами. Желающих помешать нашим планам и без того предостаточно.

Обогрев пространства в оболочке протонов и нейтронов тоже был изобретением Наукина. Небольшая ампула с заключённым в неё водородом через особую систему выпускала газ, который, соединяясь с воздухом, создавал тепло.

Так что Таня чувствовала себя очень комфортно, хотя и не думала о том. Её мыслями владел Зивелеос, который к её великому сожалению сказал то, что должен был сказать рано или поздно:

— Танюша, надо возвращаться домой. Но скажите мне, где будет проходить судебное заседание.

— Вы хотите туда прилететь?

— Танечка, — взмолился Николай, — я очень прошу не задавать мне вопросов. Всё что можно, я скажу сам.

— Хорошо, — покорно согласилась Таня. В воздухе она полностью подчинялась Зивелеосу. — Заседание будет не в нашем районе, а в Черёмушкинском суде Юго-западного района. Это на улице Кржижановского.

— Ладно, — сказал Николай. — Это не имеет большого значения. Танюша у меня к вам одна просьба. Я вам сейчас надену на руки часы. Это мой подарок вам.

— Ну что вы! — начала возмущаться Таня.

— Нет-нет, очень прошу взять их, но не только взять, а и не снимать никогда, ни при каких обстоятельствах. Это очень важно.

— Они что, вроде амулета? — спросила Таня, смущённо подставляя освобождённую из-за спины левую руку, продолжая правой крепко держаться за Талию Зивелеоса.

— Что-то вроде того, — согласился Николай, направляясь прямо к балкону.