Д. Коллинз - Мир приключений, 1925 № 01

Рассказ Ф. Б. Бейли

С английского пер. Анны Б.

— Боюсь, что мне придется обратиться к доктору, — сказал я, с трудом поднимаясь после того, как меня сшиб с ног автомобиль.

Тень омрачила черты Вилльяма Джэбба, бывшего кочегара с корабля «Параматта».

— Ненавижу это слово, — почти прошипел он, — доктора… И он дал точное определение этого понятия.

— Кабы у вас нашлось немножко табачку, — сказал он, с сомнением поглядывая на меня, — я бы вам кое-что порассказал про докторов…

— Дело было, когда я в последний раз ходил на «Параматте» в Австралию, продолжал Вилльям, раскуривая трубку. — С нами был наш постоянный доктор и еще один, который ехал пассажиром. Они очень скоро подружились и вечно рассказывали друг другу всякие страсти про своих больных. Наш доктор был совсем молодой, — звали его Барнс, _— и только еще начинал заниматься своим делом, а другого звали, Эрмитэдж и был он немножко постарше.

— По пути в Австралию бедная старушка «Параматта» напоролась на рифы. Всех, кроме меня и наших докторов, спас «Каспиан», перехвативший нашу радиотелеграмму и поторопившийся к нам на помощь. Уж такое мое счастье! — добавил с горечью мистер Джэбб.

— Шестнадцать часов держался я на волнах на обломке корабля, — продолжал он, — и только на рассвете увидел, лодку с «Параматты» с двумя людьми. Оказалось, что это наши доктора и они подобрали меня.

— Случилось так, что мы приплыли к необитаемому острову и пристали к берегу в маленьком заливе. Мы забрали всю провизию, которая оказалась в лодке, компас, старую пилу и стамеску, забытые в лодке каким-нибудь разиней-плотником, и перенесли все это на берег. Потом втащили лодку и привязали ее к скале.

Первые недели три мы не так уже плохо прожили на островке. Но современем доктора стали мне надоедать. Они взяли в привычку как-то странно посматривать на меня.

— Вы чувствуете себя хорошо, Джэбб? — спросит бывало доктор Барнс с такой неприятной улыбкой. — У вас что-то около рта появились желтые пятна. Смотрите, как бы у вас не было цынги или желтухи. Ешьте больше фруктов. Вам необходимо противоцынготное.

— Ну-ка, покажите язык, Джэбб, — подхватывал доктор Эрмитэдж, точно ему обидно было, что доктор Барнс хочет меня лечить, — печень как-будто не совсем в порядке. Советую вам выпить пинту морской воды и перед завтраком обежать три раза вокруг острова.

— Не знаю, виноваты ли были фрукты, которые мне советовали есть, или морская вода и беготня вокруг острова, но раз как-то у меня сделались ужасные боли. Когда я сказал об этом доктору Барнс, он сразу стал серьезным.

— Мы сейчас же должны вас осмотреть, — говорит он и снимает пиджак. — Ложитесь тут в тени. Послушайте. Эрмитэдж, Джеббу плохо.

— Доктор Эрмитэдж сейчас же прибежал и они мяли меня добрый час и намучили больше, чем сама болезнь.

— Потом мои доктора отошли в сторону и оживленно разговаривали.

— Наконец они вернулись с торжественным и грустным видом, но я чувствовал, что на самом деле они очень довольны…

— Доктор Барнс посмотрел на доктора Эрмитэджа и поднял брови.

— Доктор Эрмитэдж кивнул головой.

— Джэбб, — говорит доктор Барнс, — у вас апендицит и дело ваше плохо. Нам придется теперь же вам сделать операцию.

— Да пропадите вы совсем, — сказал я им на это и поскорее убежал. Но они стрелой кинулись за мной и очень скоро так крепко связали меня, что я не мог пошевелиться.

— По моему, на этой гладкой скале будет очень удобно его резать, — сказал доктор Эрмитэдж и они дружно подняли меня и уложили. — Вам нечего бояться Джэбб, — конечно, у нас нет хлороформа, но доктор Барнс ударит вас по голове вот этим багром, обернутым в тряпку, так, чтобы произвести временный паралич мозговых центров., Где пила, Барнс, — добавил он.

— Я ее сейчас принесу и стамеску тоже, — говорит доктор Барнс, который уже кипятил свой перочинный ножь в котелке над костром.

— Будьте добры, Эрмитэдж, взгляните, в порядке ли у него сердце. Мне, ведь, придется хорошенько погладить его по голове, не то он слишком скоро очнется…

— Сердце великолепное, — говорит доктор Эрмитэдж, — не бойтесь, вы ому не повредите. Бодритесь, Джэбб, мы вас живо поставим на ноги. Какие-нибудь две недели и все будет в порядке. Я должен еще итти стерилизовать руки и инструменты.

Минут через пять они вернулись и принесли инструменты. Тут была пила, стамеска, два перочинных ножа, — один с пробочником для шампанского, — и пара клещей.

— Пора мне его ударить? — спросил доктор Барнс, стоя около меня с багром.

— Еще полминутки, — задумчиво ответил доктор Эрмитэдж. — Апендицит находится южнее пятого ребра не правда ли? — говоря это, он натачивал о свой сапог лезвие перочинного ножа.

— О, нет, — торопливо возразил доктор Барнс, — надо взять правый галс. Если мы проведем воображаемую линию от околосердечной сумки к диафрагме, а другую проведем из прямого угла к полученной точке, то она пройдет через апендицит.

— По Ван-Егерсдорфу, — обиделся доктор Эрмитэдж, — а он, кажется, всеми признанный авторитет, — апендицит находится в двух дюймах от пятого ребра. Исключения встречаются среди эскимосов и у суданских племен, где он находится в полутора, а иногда в трех дюймах от этого ребра.

— Для меня не имеет значения, что говорит ваш ученый, — язвительно сказал доктор Барнс. — Мы в госпитале всегда делали так, как я говорю, и у нас был только один неудачный случай.

Доктор Эрмитэдж выпрямился.

— Вы забываетесь, доктор Барнс, — проговорил он внушительно. — Ваше поведение неприлично для врача. Ваше дело исцелять больных, а не хвастаться. Пока вы болтаете чепуху, этот бедняга лежит и страдает.

— Так, ведь, он же мой пациент, — говорит доктор Барнс, — вы только приглашены на консультацию. Я не позволю его зарезать. Не будете ли вы так добры, передавать мне нужные инструменты. Я попрошу у вас стамеску!

— Но вы еще не привели его в бесчувственное состояние, — злобно заметил ему доктор Эрмитэдж.

Доктор Барнс пристально смотрел на меня и ничего не отвечал. Потом он повернулся и крепко пожал руку доктору Эрмитэджу.

— Дорогой мой Эрмитэдж — говорит он, — простите меня. Не желая этого, я был очень несправедлив к вам. То, что вы сказали, совершенно правильно. На самом деле, мы оба правы. Если вы вспомните мое определение и то, что говорит ваш ученый, вы найдете, что это одно и то же.