Максим Дуленцов - Земля забытого бога

Мириам стала моим врагом, Мириам была моей целью, Мириам не может встать на пути моей любви. Так думал я, так я кричал во сне, и меня никто не услышал, а может быть, если бы услышали, всё было бы иначе. Но в один из весенних праздничных дней в Бехистане был ужин, куда шахиншах позвал всех, и я был там. Нет, я не вкушал печеного павлина, я не пробовал огромных рыб, я не пил вина, я не преломлял хлеба и не ел пряный настоянный инжир. Я лишь смотрел на Мириам, ожидая момента, когда она отвлечется. Когда нужный момент настал, я влил ей в кубок жидкость, что давно прятал у себя под одеждой, ту самую, которую передала мне Ширин. Мириам не заметила ничего, а я, выполнив поручение, прикрыл глаза, думая о Ширин, о ее прекрасном теле, о ее серебряном голосе, я в мыслях своих был в ее постели и молил богов перенести меня быстрее к ней. Дэв мой смеялся тогда, а Ахриман залезал когтями в мою душу, забирая все больше и больше того, что раньше было добром.

Мириам умирала долго и мучительно. Яд действовал медленно, проникая в ее кровь, молодое тело отторгало его, а может быть, молитвы богу продлевали агонию царицы. Но вопрос был решен, на вторую луну Мириам умерла, уста ее приоткрылись в последнем вдохе, и дэв смерти овладел ею. Христианские священники три дня провели подле ее тела в храме Анахиты – Марии, произнося свои молитвы, а мы читали ваджи вдалеке, понимая, что храм осквернен мертвым телом, которым владел все три дня дэв. Шахиншах не приходил к телу, он чтил заповеди Заратустры, мертвое тело должно лежать три дня без присмотра, и лишь один человек может унести его на возвышенность, где пожрут плоть звери, а потом человек этот должен отчиститься от власти дэва смерти, проведя три дня в одиночестве без пищи и воды. Но христианские священники не знали этого, они отпели Мириам и похоронили её тело в земле, отведенной шахиншахом всемилостивейшим, мы же, маги, продолжали петь ваджи, чтобы Ахура Мазда пустил неверную в свое царство счастья.

Не прошло и луны после смерти Мириам, а шахиншах уже отправил меня к Ширин с посланием любви и просьбой о женитьбе. Я скрепя сердце пустился в путь, думая, как отсрочить эту весть и провести ночи в шатре прелестницы. Шахиншах же готовился к войне с Византией, понимая, что после смерти дочери Маврикия императора ничего не держит от насилия по отношению к стране Заратустры. Через год или два, но ромейские легионы войдут в Иран, и кровь наша прольется на песок и в воды. Шахиншах велик, умен, он все это понимал и собирал воинов для битвы, а у меня была отсрочка для любви и наслаждения.

Но Ширин не допускала меня к себе, как бы я ни пытался проникнуть. Красивые служанки встречали меня у шатров и принимали послания шахиншаха, ласково улыбаясь на просьбы провести к принцессе, поили меня вином в своих шатрах, говорили сладкие речи, гладили мои руки, но отвечали, что Ширин великолепная уехала. Потом уже грозная стража старой Керан просто прогоняла меня от стен Аршакавана и мест отдыха Ширин, направляя свои стрелы прямо мне в лицо. Сколько я ни пытался, Ширин не хотела меня видеть, и я рыдал ночами, не понимая вначале, что происходит, почему ее обещания остались лишь серебряным звоном в нагретом воздухе. Не прошло и полгода, как шахиншах объявил свадьбу с Ширин, а я в тот день почти умер от этого известия. Были великие пиршества по всей стране, шахиншах начал празднование в Тисфуне, закончил в Мадаине, во всех храмах жгли святой огонь, все касты радовались великой любви, цари приграничных земель несли богатые дары, воины кричали приветственные слова, был великий праздник, и только я ждал окончания, черной тучей влачась за свадебным кортежем Хосрова. Я ждал, возможно, Ширин примет меня после праздника, как обещала, тайно в своих покоях, но нет, свадьба прошла, а Ширин не звала меня, оставшись в Мадаине на строительстве нового храма, посвященного опять деве Марии. Ничего не изменилось в царстве, христиане спокойно жили на земле пророка Заратустры, проводя свои обряды, утверждаясь за счет новой царицы-христианки. Я чах в храме Атур Гушнасп, молясь Митре, Анахите и самому Ахуре Мазде, поддерживая священный огонь и желая только одного – умереть и ждать второго пророка, который принесет конец материального мира, уже в мире нематериальном. Но как-то раз у входа раздался стук копыт и звон доспехов. Я поднялся с жертвенного камня, на котором сидел без мыслей, а навстречу мне в храм вступил шахиншах с воинами. От неожиданности я отступил в тень, но Хосров мягко махнул рукой, призывая меня к себе. Я подошел в смущении, ожидая, что шахиншах все узнал от Ширин и пришло время казни, но он заговорил о другом.

– Настуд, ты мой старый товарищ и знаешь почти все мои тайны. Ты был посланником моей любви. Настало время тебе исполнить еще одно важное поручение.

Я слушал, не понимая, Ширин была в моем сердце.

Шахиншах же продолжал:

– Времена наступают тяжелые. Пришли вести из Византии, я боялся, что после смерти любимой дочери, моей покойной жены Мириам, император Маврикий пойдет на нас войной или потребует откупа, и был готов к этому, но все оказалось хуже. Маврикий убит, и я, как его родственник и соратник, должен отомстить за него, его жену и дочерей, что растерзали узурпаторы во главе с Фокой омерзительным. Я собираю всех воинов со всех земель, и чем все это закончится – неизвестно.

– Мы возьмем всё у ромеев и отрубим им головы, выгоним епископов с нашей земли и утвердим истинную веру на огромных территориях! – жарко воскликнул стоящий рядом великий воин Шахрбараз, вынимая меч. Шахиншах остановил его порыв жестом.

– Возможно, будет так, если Ахуре будет это надо. Но все же я хочу сделать то, зачем пришел к тебе, Настуд. Великий маг дряхл, а дело, которое поручаю, требует сил. Я поручу его тебе, Настуд. Слушай же внимательно. Еще мой дед и мой отец говорили мне о стране, что лежит далеко на севере, там, где кончается земля, там, где солнце светит всё лето, не заходя. Когда пророк Заратустра пришел к нам и сказал благое слово от имени великого Ахуры, он дал людям и книгу, Авесту, ты знаешь это, Настуд. И в Авесте тоже написано про ту землю, которую создал Ахура Мазда для людей, далекую Арианам-Вайджу у реки Датии. Правда, в те времена злой дух Ангро-Манью наслал на прекрасную землю вечную зиму, и кто рассказывал мне про нее, говорили, что там только два месяца лето, а в остальное время земля мерзнет под белым покровом снега, и никто там не может выжить, кроме дэвов, исчадий Ахримана. Но то легенды, Настуд, передаваемые от отца к сыну.

– Нет, шахиншах, в Авесте, данной нам Спитамой Заратустрой, написано именно так. Это правда, была та земля благословенна, да дэвы сделали ее непригодной, – возразил я, помня священные тексты Видевдата. На это шахиншах туманно ответил: