Константин Стогний - Утерянное Евангелие. Книга 3

А сегодня ему было невыносимо стыдно. Как часто мы не придаем значения словам, которые могут быть для нас определяющими: «Ты — мономашич, твой камень у Святоши». И как приговор этой беспечности — фраза совсем незнакомого старца много лет спустя: «Неужели Блаженная Алипия в тебе ошиблась?..»

— В чем ошиблась? — нетерпеливо влез в разговор Короленко, но Антип будто не замечал его.

— Я сидел с Алипией в ту ночь…

— Какую ночь? — точно во сне спросил Виктор.

— В ту ночь, когда апостол Павел вывел ее из темницы… Я — тот юноша, которого повели на расстрел с отцом. Волею Божьей я остался жив, — Антип осенил свой лик крестным знамением.

Короленко и Виктор потеряли дар речи, а священник продолжал:

— Мне досталось всего три пули. Я пролежал в овраге среди трупов два дня и две ночи, пока не пришли волки. В ту голодную зиму они были готовы есть даже мертвечину. Но я нашел в себе силы отпугнуть их и, опираясь на какой-то костыль, найденный тут же, среди покойников, полуголый и черный от запекшийся крови, смог уйти… Спустя много лет мы повстречались с Алипией в Лавре, и она узнала меня. Она знала все и обо всех… Она сказала, что за Камнем придут ужасные жестокие люди, приедут на черных машинах, похожих на катафалки. Так и случилось…

Отец Антип поморщился, держась за ребра.

— Бандиты Шитого, — почти шепотом прокомментировал Короленко. — Приехали к нему на «кубиках»… Пытали электричеством. Ребята из конторы переловили всех. Будут сидеть твари.

Виктор кивнул головой, не отрывая глаз от священника, а тот, глядя в одну точку, продолжал:

— Перед смертью матушка Алипия наставляла: «Когда придут нехристи, должен явиться хранитель Павел. Он призван охранять Камень Святого Климента».

— Апостол Павел? — с недоверием перебил Виктор.

— …Хранитель Павел! — отрицательно покачал головой Антип. — Хранитель… Алипия сказала: «Если этого не случится, найди мономашича Виктора Лаврова — он поможет. Я знаю, я чувствую…»

«Опять Павел! Что ж такое?» — думал Виктор, не упуская ни слова из сказанного настоятелем.

Да, было над чем подумать. Прошедший год, который перевернул его жизнь и заставил встрепенуться, был насыщен этим именем. Сперва журналиста чуть не утопил на отдыхе сельский увалень Павло. Затем Виктор познакомился с «голодным и злым» Павлом в поезде. А зимой Лаврова свел с матерью матроса с «Карины» дядя Паша — рабочий из одесского ресторана «Кобэ»… Что-то или кто-то неизменно вел Виктора к этому артефакту — Камню Апостола Павла или Камню Святого Климента.

— И вот я у вас, Виктор Петрович, — спокойно сказал Антип, опять обратившись к Лаврову на «вы».

— Как раз хорошо, Витя! — опять влез Короленко. — Этого Карлсона… или как его, черта?..

— Густава Стурена, — задумчиво поправил друга Лавров.

— …Да, Стурена… знаешь только ты. Легче будет договориться.

— Я его знаю точно так же, как ты главу СБУ: за руку здоровался, а водку вместе не пил, — ответил Виктор, продолжая о чем-то думать.

Виктор встал и повернулся к Антипу.

— Мне нужно посоветоваться с другом. Вы позволите?.. А я пока дам вам почитать…

Виктор пробежался взглядом по своей шикарной библиотеке и достал фолиант Библии девятнадцатого века. Вручив тяжелый том священнику, он отвел Короленко подальше и заговорил шепотом. Журналист был явно взволнован.

— Гаврилыч, ты точно знаешь, что он не врет?

— Ты с ума сошел, Лавров. Ты бы видел, каким он ко мне пришел. Я его еле-еле выходил…

— Это не доказательство.

— А то, что почти все члены банды сознались, что пытались узнать, где находится реликвия, для тебя доказательство?

— Да что-то слабо верится, что ученый отдаст за плинфу пять миллионов долларов.

— Но это артефакт! — почти крикнул Короленко.

— Т-с-с, — Виктор приставил палец к губам. — Понимаешь, артефакт. Тебе мало артефактов? Ты уже одной руки лишился! Хочешь вторую потерять?

— Если надо спасти людей, — твердо сказал Короленко, — отдам и вторую.

Виктор почувствовал в словах друга решимость, и его это взбудоражило.

— Месяц назад ты так не говорил…

— Месяц назад я еще ничего не знал.

Шушуканью СБУшника и журналиста пришел конец, когда древний фолиант с полки Виктора с шумом захлопнулся.

— Слушай меня, Лавров! — старый священник встал. Его глаза из детских и наивных превратились в очи полководца, ясные и целеустремленные, пусть старческие, но полные стальной силы и гордости за свое войско. — Раз тебе мало слова священника. С тобой сейчас говорит не отец Антип, а рядовой штрафного батальона Климентий Ефремов! Я всю жизнь кого-то терял: семью, друзей, с которыми жрали «крошенку» в окопах, затем учителей и братьев по вере. Но не потерял веру во Всевышнего. И сейчас, на склоне лет, не могу потерять веру в людей. Я перешагнул через все, что было, и вопреки своей миссии — хранить Камень — отдаю реликвию тебе, чтобы ты спас этих несчастных мальчишек с сухогруза. А ты не хочешь сделать самого малого?

— Ты… вы… воевали? — неуверенно и подавленно спросил Виктор.

— Воевал, Лавров, воевал. Только лет на сорок раньше тебя, — ответил старец. Это были слова сильного мужчины — того второго «я» тщедушного священника, которое помогло ему пройти все и выжить.

Лавров и Короленко сидели молча. Потому что любые слова в этот момент могли показаться глупыми.

— В общем, так! — заключил Антип. — Камень из черного вулканического стекла замурован в подножие монумента Николаю Святоше. Узнать его нетрудно. Захочешь — достанешь и отвезешь. Не захочешь — тебе с этим жить. А я…

Антип отошел к двери и тут же переменился. Его лицо опять приняло милосердный облик.

— …А я благословляю тебя на дело праведное во спасение рабов Божьих, моряков сухогруза «Карина».

Он трижды перекрестил Короленко и Лаврова издалека.

— Спаси вас Господь, дети мои!

И вышел, будто его и не было вовсе.

50-летний миллионер Густав Стурен — потомок шведских эмигрантов из села Старошведское [ныне село Змиевка Херсонской области]. Во времена Екатерины II шведы, проживавшие на острове Даге [сейчас о. Хийумаа, Эстония], отошедшем к России после победы Петра I над Карлом XII в 1721 году, были отправлены на вновь завоеванные южные земли. В 1928 году около сотни семей давно обрусевших шведов из села Старошведское эмигрировали в Канаду, большинство из них поселились в провинции Манитоба. Археолог-палеограф Густав Стурен из их числа. Помимо английского, шведского, латыни, древнегреческого и арамейского, владеет еще и русским языком. Исследует подземные храмы эфиопского города Лалибела…»

Виктор тщательно изучал «ориентировку», которую предоставил ему Короленко.