Константин Стогний - Утерянное Евангелие. Книга 3

По пути он встречал растерянные, чем-то взволнованные лица прохожих. Кто-то молчал, кто-то торопился, иные бежали стремглав. Куда? Непонятно. Постепенно Радуцкий стал слышать обрывки фраз: «Дамба…», «Катастрофа», «Не паникуй, ничего не будет», «Как всегда, власти отвлекают от проблем…», «Да по телевизору сообщили!», «А мне СМС-ка пришла…» Чуть поодаль стояли несколько водителей, нервно куривших и матерившихся.

Обычно некурящий Максим, предчувствуя что-то очень нехорошее, «стрельнул» у кого-то сигарету и закурил.

— Что случилось, мужики? Чего стоим?

— Прикалываешься? — разозлился кто-то из водителей.

Продюсер почувствовал, что его ироничная улыбка не к месту.

— А ты что, ничего не слышал? — спросил еще кто-то.

Максим потянулся за смартфоном. Странно, он почему-то был отключен. Только продюсер успел включить «трубку», как сразу же раздался звонок.

— Пан Радуцкий! Мы вас с утра разыскиваем, — послышался в трубке взволнованный голос секретарши и, не дожидаясь ответа: — Переключаю вас на информационно-аналитическую службу.

Макс и подумать не мог, во что выльется его рыбалка в выходной день. То, что он услышал, просто не укладывалось в голове. Уже все информационные агентства страны разрывались от страшной новости: дамба Киевского водохранилища доживает последние часы. Министерство чрезвычайных ситуаций готовится к эвакуации жителей столицы. К работам подключены Министерство внутренних дел и военные…

Начальник информационно-аналитической службы Слава Ковтун, с которым Радуцкий проработал добрый десяток лет, почти кричал в трубку:

— Макс. Ты не представляешь, что творится! На ж/д вокзале смертоубийство. Люди в панике. Захватили «Жуляны» и «Борисполь» и требуют немедленного вылета всеми самолетами сразу. Все дороги стоят! Никто не может выехать из центра. Люди бегают, кричат, дерутся, давят друг друга. В центре все дома опустели. Началось бесчинство и мародерство. Бьют витрины, громят магазины, ларьки, гостиницы… Дамба…

— …Я знаю, Слава, — с ледяным спокойствием оборвал его Радуцкий. — Я там был два часа назад…

…И, отключившись, положил смартфон в карман. Он потер виски и осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Продюсер даже не заметил, как докурил, а толпа водителей вокруг него все росла и росла. Из многоэтажек, стоящих рядом, выливались потоки людей с тележками-«кравчучками», сумками, узлами, кто с чем, что успели выхватить из своего жилья в последний момент… Кто-то бежал к своей машине, но ее давно угнали. У детской площадки какой-то больной орал что есть мочи: «Измена-а-а! Измена-а-а!» А может, не сумасшедший, может, только что сошедший с ума… И было от чего сойти. Весь микрорайон в едином порыве сорвался и двинулся… Но куда?

Откуда-то прибежал взвинченный мужик в старых потертых джинсах.

— Братцы! Кум звонил. Только что рухнул Московский мост!

«Как?», «Что?», «Твою ж маму…», «О, е-мае!», «Гайки…» — послышались возгласы в ответ.

Компанию курящих вместе с Радуцким подхватил непрерывный людской поток и понес вверх к проспекту Правды. Макс в суматохе выхватил свой смартфон и заорал в трубку:

— Алло, Марина! /… / Хватай малую, документы, за руль и уезжайте /… / Да, прямо сейчас! /… / Ни-и-и-каких стирок! Я тебе что сказал?! Тряпки — к черту, побрякушки — к черту! /… / И марш за руль! /… / Нет, не бандиты. Я тебе потом все объясню…

«Если выживу», — пронеслось у него в голове.

— Не знаю куда! /… / Куда глаза глядят /… / В Винницу, в Одессу, в… ч-ч-черт…

Максим отчетливо услышал далекий шум, нет — рев воды, скрежет падающих электроопор и тысячи замыканий линий элетропередач. Обернувшись, вдалеке он увидел иссиня-черную стену воды, неприступную, необъятную, надвигающуюся на город и пожирающую машины, дома… Да что дома!.. Целые кварталы!

— …Никаких аэропортов! В машину и вперед! — заорал продюсер в трубку. — …Марина! Уезжайте скорее /… / Я-а-а…

Он вдруг оказался последним из тех, кто убегал, и тихо, от своей слабости и безысходности, выдавил из себя:

— Я люблю вас! /… / Уезжайте! Да /… / Марина. Марина!!!

Дисплей смартфона омертвел. Связь прервалась.

— Вот и все… — Макс отвернулся от жуткой картины светопреставления и медленно пошел по дороге в сторону… безразлично, в какую сторону города на краю своей гибели.

Полковник Короленко стоял у гигантской скульптуры «Родина-мать» на территории музея Второй мировой войны. Весенний день, начинавшийся так ярко и солнечно и наполнявший душу желанием жить, перерос в немыслимую, непостижимую людским умом трагедию. Где-то чуть выше по Днепру разыгрывался настоящий апокалипсис, который вот-вот должен был прийти и сюда…

Казалось, сама природа воспротивилась несправедливой, жестокой участи горожан. Небо заволокло тучами, пошел дождь, переросший в грозу. И только безмолвный монумент, подняв щит и меч, сверкал нержавеющей сталью, ловя отблески разыгравшихся электрических разрядов.

«Мне туда…» — решил для себя полковник, понимая, что через несколько минут наверху гигантской статуи будет самое безопасное место в городе. Но так решил не один он.

У входа в музей толпились люди, отталкивая друг друга. Их руки тянулись вверх, будто прося о пощаде. Поток людей не кончался, и оставалось только догадываться, сколько народу было уже внутри. Страшный темно-серый строй людей просачивался внутрь монумента через двери и, если бы мог, прошел бы сквозь стены… Полковник ввинтился в это столпотворение — кричащее, визжащее, требующее своего. Короленко казалось, что все происходит в удивительной тишине. Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Удивительно. «Может, оглох?» Но это его в данный момент не волновало. Хотелось жить, жить… не погибнуть в громадной водяной пасти исполинского цунами…

Он с трудом шел вверх по лестнице рядом с шахтой неработающего лифта советской эпохи. Кто-то хватал полковника за ноги, мешая идти. В полной темноте однорукий пенсионер спецслужб сумел протиснуться, пролезть, пробраться…

Вторая смотровая площадка — шестьдесят два метра, выше первой на тридцать метров. Но этого мало. «Низко, низко… надо выше…» Короленко нашел тот люк, о котором ранее только слышал, — проход на техническую площадку в руку, которая держит меч статуи. Полковник почти полз, цепляясь единственной здоровой рукой за железные прутья лестницы, а сзади молча падали люди, устремившиеся за ним. Падали и разбивались…

Наконец он остался один и добрался до цели. «Успел…» Отсюда было видно все, будто с самолета. Ветер и дождь мешали смотреть, гром и молния — не пугали. Сейчас в этой жизни было кое-что пострашнее…

Полковник взглянул в сторону гипотетической дамбы. О ужас! Оттуда шла неимоверная толща воды. Она сметала все, заполняя непреодолимой водной гладью пространство на многие километры, насколько хватало глаз. Вот она уже проглотила Рыбальский… затем Труханов остров вместе со всеми его базами, растительностью и пешеходным мостом.