Алена Котова - Ярих Проныра

– Мне тоже было страшно, – сознался Ярих.

Лиарна посмотрела на него недоверчиво, но потом улыбнулась.

Голос капитана, привыкший повелевать, они услышал еще в коридоре. Следом шла Жанна. Велиофант не сводил с нее глаз. Лицо ее сначала покрылось красными пятнами, затем побледнело, яркие глаза замерли на одной точке.

– Капитан, ловите, – Что есть мочи заорал домовой и лорд Трэш, очень быстро сообразил, что именно ловить. Жанна упала в обморок прямехонько в руки капитана. Он отнес ее на кровать, поправил под головой подушку и произнес с сожалением,

– Бедняжка боится плавать. И зачем она напросилась в гувернантки?

Домовой впервые оглядел капитана оценивающе:

– Сударь, а у вас есть жена?

Капитан гордо встряхнул головой.

– Боги, знаете ли, миловали.

Велиофант поправил усы. Жанна открыла глаза и увидела над собой заботливое лицо капитана.

– Можно ли вам плыть, душа моя, с этаким, здоровьем? Девушка поспешила снова закрыть глаза и, не переставая жмуриться, ответила:

– Со мной все в порядке. Со здоровьем. Я привыкну. Больше не буду.

Капитан взглянул на хмыкнувшего домового.

– Я подожду вас в холле.

Небольшая бухта где «Чайка» стояла на якоре открылась взору и околдовала на несколько секунд – бирюзовое море светилось в лучах утреннего солнца, нежно покачивая корабль. Вдали причудливыми горами громоздились облака, а свежий ветерок словно подталкивал к морю, подбадривая, призывая в путь.

Шлюпка с багажом ждала у берега. Первым в нее заскочил Ярих. Лиарна шагнула смело. Жанна замешкалась.

– У вас есть шанс передумать, – шепнул капитан.

Большие карие глаза превратились в щелочки, Жанна предпочла не заметить протянутую руку лорда Трэша, сама запрыгнула в суденышко, молчала всю дорогу от берега до корабля и даже не охнула, когда матросы, подцепив шлюпку канатами, подняли на лебедке вверх.

Для пассажиров на верхней палубе было приготовлено две каюты. Мужская и женская, с отдельной ванной и уборной. Трапезничать гостям было предложено в каюте капитана.

Велиофант решил воспринимать путешествие как долгожданный и заслуженный отдых, которого у него уже триста лет, а точнее – никогда не было. Единственное, о чем попросил Трэш Велиофанта – не пугать суеверных матросов говорящим котом. Домовой не возражал. В одиночестве, на прогретой солнцем палубе, лежал он размышляя и наблюдая. Например, за крепким пожилым штурманом.

– Тащимся, как хромая черепаха, – ворчал Козырь, принюхиваясь к воздуху.

О штурмане ходили легенды. Он любил шторма и в то же время не отдал стихии ни одного корабля.

Козырь вглядывался в горизонт, прислушивался. И когда вдали начала расти туча и надвигаться на них быстро, словно лавина, штурман не скрывал улыбки. И даже впервые заговорил с прогуливающейся по палубе Жанной.

– Плыть будем быстро, но покачает. На вашем месте, леди, я заперся бы в каюте. Детей можете привязать к кроватям, или я прикажу повесить гамаки. Я не шучу, леди, поторопитесь. Очень рекомендую сходить всей вашей компанией в уборную, так сказать, про запас, – он захлопал в ладоши, пробуждая к жизни оторопевшую девушку. – Бегите же, у вас нет времени краснеть.

Жанна умчалась, а Козырь довольный, пригладил пышные усы и бороду.

– Потом еще спасибо скажет.

Он уже давно решил, что с высоты своего возраста и опыта ему просто положено быть неучтивым.

Но, его грубость стала не худшим событием в жизни девушки. Оказалось, она единственна на корабле, кому не понаслышке пришлось узнать, что такое морская болезнь. Она лежала в лазарете, добровольно променяв на него удобную каюту, потому, что недомогания ее очень уж удручающе действовали на Лиарну. За два дня шторма Жанна побледнела и осунулась. Прекрасные волосы всклочились, платье висело балахоном. Она запретила приближаться к ней всем, кроме, и с этим ничего нельзя было поделать, доктора, которого про себя иначе как костолом или палач и не называла.

Док, а другого имени его не знали, был весьма внушительных размеров мужчина. Маленькая голова на бычьей шее, выпирающие из-под рубахи мышцы. Он больше напоминал борца, нежели лекаря. Светлые волосы его были подстрижены коротко, глаза, цвета солнечного моря он отводил, может потому, что стеснялся глубокого шрама на лице – от скулы до подбородка. О доке ходили небылицы. Никто не сомневался, что в случае необходимости он может треснуть в лоб своим огромным кулачищем, а когда пациент потеряет сознание, зашьет, вправит или отрежет – кому как повезет – любую конечность. Жанна боялось его так, что изнуряющие приступы в его присутствии проходили.

Лиарна, пока не было Жанны, перешла в каюту к Яриху. Велиофант вспомнил о своей способности заговаривать – с утра до вечера он рассказывал истории, слушая которые дети забывали обо всем на свете и не пугались.

Порой, перекрывая шум волн, до них доносился громогласный рык Козыря:

– Все руки наверх, – это обозначало, что вся команда должна подняться наверх для авральной работы. Штурман же летал по палубе демоном с развевающейся бородой. Ни он, ни капитан, ни команда во время шторма не сомкнули глаз.

Чтобы дети во время шторма не падали с кроватей и не бились об них, в каюте повесили гамаки. Узкие, глубокие, вроде тех, на которых спят матросы. Ярих и Лиарна приняли их за развлечение, так же, как и все остальные трудности.

Когда утих шторм, первой тишину заметила Жанна. Она словно проснулась от кошмара, огляделась, увидела себя в лазарете и доктора, дремлющего рядом. Вспомнила о том, каким внимательным и заботливым он был, о том, что провела здесь две ночи. О церемонном прощании не было и речи. Она сбежала. Пробраться с нижней палубы на верхнюю без свидетелей было невозможно, но все были так измучены работой, что до взъерошенной девушки никому не было дела. Разве что капитан поднял бровь, но тут же вернулся к своим делам, приказав, однако, нагреть воды и отнести дамам.

Лучи нежного восходящего солнца мягко отражались в воде, отчего море казалось невинным новорожденным младенцем, не имеющим никакого отношения к давешнему разбушевавшемуся чудищу. В красных от бессонницы и соленых брызг глазах моряков читалась надежда на долгожданный покой и только штурман хмурился. Все знали, эти двое – шторм и Козырь, созданы друг для друга. Но на этот раз штурман не единственный жалел о стихшем ветре.

На палубу подчеркнуто спокойно и уверенно вышел Ярих. Во время непогоды он научился корабельной хитрости – морским ногам. Его удивляла способность бывалых моряков спокойно ходить по шаткой палубе и носить, не проливая, что угодно, вместо того, чтобы катиться кубарем в ту сторону, куда накренился корабль, особенно в те моменты, когда пол и стена почти менялись местами. Ярих не отстал от Кляземира, молоденького матросика с лихо подкрученными вверх усами, пока тот не научил его так же ходить, а шторм стал поводом потренироваться, и заодно повеселить Лиарну.