Алена Котова - Ярих Проныра

– Думаю, вы тоже ни разу не встречали более талантливого канонира. Поэтому я решил выдать и денежное вознаграждение. Теперь эта традиция. Награжден будет каждый смельчак, герой или незаменимый умелец. Команда одобрительно загалдела, – И тем более, – продолжил Трэш, – теперь нет надобности канониру скрывать свою истинную личину, мы по-прежнему будем ее уважать, ну а ценить теперь в разы больше.

Команда, почуяв подвох, притихла.

– Да, любезные, я не оговорился, у нас не Ян, а Яна.

От людей стал исходить звук, похожий на жужжание улья, поэтому Трэш повысил голос:

– И я лично буду разбираться с каждым, кто обидит леди Яну или выскажет ей хоть каплю неуважения. Если неуважения окажется больше капли, я лично скормлю наглеца акулам. А чтоб окончательно отбить у вас желание даже помыслить о неуважении, я дарю леди оружие. Он протянул канониру небольшой пистолет.

Выдержке леди Яны можно было только позавидовать. Лицо с правильными, немного заостренными чертами оставалось невозмутимым, а капелек пота на лбу, под короткими, ершистыми волосами не заметил никто. На палубе воцарилась необыкновенная тишина. Мужчины впитывали информацию и еще не понимали, как отреагировать. Поэтому, задорный голос Козыря, прозвучавший поначалу в полной тишине: «Да ты кремень баба, трех мужиков стоишь!» – позже потонул в хоре одобрительных возгласов. Это было воспринято как очередное чудо, которое ждали с нетерпением.

– Позвольте пригласить вас на чай, – Трэш под локоток увел с палубы не особо сопротивлявшуюся Яну. Но как только дверь в каюту капитана закрылась, он почувствовал, упирающееся ему в живот дуло недавно подаренного пистолета.

– Как вы посмели вмешаться в мою жизнь? – говорила она так, словно вбивала в воздух каждое слово. Но взгляд капитана почему-то смущал ее и самоуверенность таяла, – Зачем?

– Поверьте на слово, – раздался за ее спиной непривычный уху немного глуховатый голос, – У него были уважительные причины. И уберите, пожалуйста, ваше оружие, живой капитан на корабле гораздо полезнее мертвого.

Трэш по-прежнему смотрел Яне в глаза.

– Вы не боитесь, капитан, зря.

– Умереть сейчас от ваших рук будет чудесно. Не медлите.

Яна убрала пистолет – не убивать ведь его на самом деле, но, кипевшая злость просила выхода. Яна чувствовала себя зверем, загнанным в угол, и первое, что попалось под руку, а именно горшок с геранью, был запущен в голову капитана. Трэш медленно съехал на пол, а на лбу его жирной кляксой расползалась кровь.

– Я его убила!

– Только не падайте в обморок, милая, рвите занавеску, мочите в роме, привязывайте ко лбу, а я за доктором. Вы рассекли только кожу. Это не смертельно.

Велиофант выбежал за дверь, но возвращаться не собирался и за доктором не пошел. Трэша горшком не пришибешь, и вообще, все было как нельзя кстати. Хотя в окно, уже без занавески, он все же пару раз подглядел, убедиться, что капитану оказана первая помощь.

Чем закончилась ссора, Велиофант не знал, но Трэш ходил с перебинтованной занавеской головой и жутко довольным видом, а злополучная герань росла теперь в маленькой деревянной кадке в каюте Яны.

Утро не наступило, но и ночи не было. Ни той, к которой привыкли и полюбили, ни черной, ни цвета глубокой темной синевы – густая, непроницаемая серость окутала все вокруг. Тяжелые шаги Козыря выдавали его расположение духа как скверное. В такие моменты сунуться к нему было равносильно, что в котел с кипятком, но главное – это предвещало грозное море, по-настоящему грозное, такое, что даже Козырю не по нраву. Все притихли, прислушиваясь, потому что именно штурман был своеобразным барометром, посредником, передающим волю океана. А он с фонарем ходил вокруг приборов, рядом суетился носовщик. В каюте над картой сидел капитан. Команда замерла в ожидании приказов, и лишь одно оставалось неименным – с камбуза по-прежнему тянуло пряностями так, что текли слюнки. Эта незыблемость дарила надежду.

Велиофант трудные минуты предпочитал проводить возле Лиарны, а теперь и Яриха не отпускал от себя не на шаг. И Кляземир дежурил под дверью. Ведь удержать Яриха на одном месте невозможно, а бегать следом Велиофанту хлопотно. Но сейчас, странным образом, Ярих спал. Сон его был тяжелым, беспокойным, он вздрагивал, что-то неразборчиво говорил во сне, а печать его на руке стала черной. Даже Велиофант впервые такое видел. Лицо Яриха разрумянилось. Велиофант прислонил к его лбу подушечки лапы и шепнул сидевшей тут же и притихшей в кресле Жанне: «Зови доктора, у мальчика жар». Она намочила полотенце, положила Яриху на лоб и выбежала.

– Его нельзя будить, – шепотом сообщил пришедшему доктору Велиофант.

Док посмотрел недоверчиво.

– С чего вы взяли?

Что мог ответить домовой? Про существование волшебников Док знал едва ли. Как и про то, что живут они в своем, особом, часто не понятном для людей мире. И что бы ни творилось, там, во сне Яриха, Велиофант жалел, что многое не рассказал, и что Ярих не осознает своей силы. Но все равно был уверен – не будь он Проныра, коли не выкрутиться.

– Разденьте его, Жанна, и оботрите смешанным с водой ромом. Проснется, позовите меня. Док поклонился и вышел. Домовой остался сидеть рядом.

Ярих вдруг дернулся, откинул голову назад, а потом глубоко вздохнул, вытянулся и задышал спокойно. За окном, будто по волшебству, стало светло. Теперь Ярих просто спит, понял Велиофант и побежал на палубу.

– Никогда такого не видел, – изумленно вещал Козырь, – небо почернело, вода бурлила, буря надвигалась такая, я думал от нас щепок не останется, но в один миг все закончилось. Велиофант окинул взглядом безмятежное голубое небо и спокойное море.

– Чудеса, – подхватил рулевой.

Вы даже не представляете, насколько правы, подумал домовой и шмыгнул назад в каюту.

– Жар сам спал, – лицо Жанны светилось от радости.

А Ярих уже проснулся. Он сидел на кровати с широко открытыми глазами, чуть не плача.

– Я не хотел убивать его, я не специально, – вид у него был более чем несчастный, – Я хотел договориться, но ему нужна была жертва – женщина, вернее Жанна. А я не хотел. Тогда он рассвирепел… Я только защищался, честное слово. Я даже не знаю, как его звали, этого духа острова, теперь заброшенного. Когда-то давно там жили люди. Им приходилось приносить в жертву девушек, но потом они уплыли. Мы подошли близко к его владениям, поэтому он хотел утопить корабль, – Ярих разглядывал свои руки, – Они были красные, словно раскаленные. Когда все закончилось, я опустил их в море и океан забурлил. Я был такой большой, просто огромный.

Жанна улыбнулась.

– Ну и сон тебе приснился, милый.

Изумление в глазах Яриха нельзя было описать словами. Он смотрел на домового.