Василий Винный - Записки заключенного

Никто из прошедших лагеря не верит в честное и объективное судебное заседание. Все знают, что, если человек попал на скамью подсудимых, то с вероятностью 99,9 % его посадят. Более того, обсуждая кого, как, и за какие дела осудили, – все, абсолютно все зеки пришли к выводу, что "приговоры написаны заранее", и, максимум, могут скостить или прибавить год-два. А так, сколько бы ты ни трепыхался в зале суда, твой срок уже определен. Думаю, понимают это и адвокаты, поэтому, не стесняясь, берут деньги и абсолютно ничего не делают. Пытаются лишь сохранить хорошие отношения с работниками прокуратуры, милиции и судов, чтобы их почаще вызывали на различные заседания и давали, таким образом, заработать.

Надеяться, что человек, манкирующий своими основными обязанностями, будет идти навстречу и выполнять какие-то дополнительные просьбы или передавать что-то родственникам на словах или через записки, – опасно. Поэтому, если нет стопроцентной уверенности в том, что связи юриста или его желание выиграть дело хоть немного помогут, то лучше воспользоваться «бесплатным» адвокатом, а деньги оставить на передачи.

Этот материал составлен исключительно из рассказов заключенных и бесед автора с человеком, которого вначале приговорили к ПЗ (пожизненному заключению), а потом заменили это наказание на двадцать пять лет зоны.

Зеки любят поговорить о «смертниках» (приговоренных к смертной казни) и ПЗшниках (сидящих на пожизненном заключении). Некоторые сами общались с этими людьми. А у кого-то есть знакомые, знакомые которых, в свою очередь, знали людей, приговоренных к ПЗ или смертной казни, которым пересмотрели приговор, дав «обычный» срок. Как бы там ни было, но почти каждый заключенный представляет себе, каково сидеть на этих режимах содержания.

У людей, приговоренных к ПЗ или расстрелу, особые условия содержания, отдельные коридоры и отдельные камеры. Они не пересекаются с обычными заключенными. Зная систему изнутри, и то, как в ней пекутся о безопасности и предотвращении побегов, думаю, ад для ПЗшников и смертников начинается сразу же после того, как их выводят после приговора из зала суда.

Обычно осужденного выводят из клетки, когда уже все разошлись. Милиционер приказывает подойти к прутьями, повернуться спиной и заложить руки за спину. Надевает наручники и выводит по лестницам вниз, в "отстойник".

"Отстойником" называют небольшую камеру, метр на полтора, может, и меньше, с лавочкой и лампочкой. Окон нет.

Поскольку машина развозит зеков из СИЗО по судам с утра, а забирает обратно только вечером, и поскольку само заседание обычно длится не очень долго, «мариноваться» в отстойниках приходится целый день. В туалет, слава Богу, выводят, но не кормят.

Так вот, если зеку дали небольшой срок, и он ведет себя прилично, и, самое главное, его сопровождают более-менее адекватные милиционеры, то наручники застегиваются несильно и вообще осужденного возвращают в «отстойник» почти как человека. На самом деле даже такая мелочь, как слабо застегнутые наручники или интонация охранников в разговоре, улучшают настроение.

Если милиционер более-менее нормальный, то он в большинстве случаев ведет себя так, как этого заслуживает зек. Это касается заключенных с «обычными» сроками. Но все меняется, когда речь заходит о ПЗшниках или «смертниках». Это люди, которым по определению нечего терять, они находятся в повышенной группе риска, как относительно побега, так и относительно суицида, и поэтому им никогда не дают расслабиться психологически.

Помню, однажды я видел, как водят ПЗшников по тюрьме, – зрелище, запоминающееся на всю жизнь. Коридор с отбывающими пожизненное заключение находится в Жодинском СИЗО. В начале срока мне тоже довелось побывать в этом следственном изоляторе.

Однажды меня вызвали в санчасть делать флюорографию. Пока я стоял в коридоре и ждал приема (естественно, меня все время сопровождал охранник), в перпендикулярный коридор, к другому врачу завели двух «пожизненников». Сначала я услышал шум, топот, лай и крики. Сопровождающий меня милиционер приказал отвернуться к стене и смотреть в пол, – это практика всех тюрем: когда по коридору ведут две группы заключенных, одну из них останавливают, поворачивают лицом к стене и заставляют смотреть в пол. Это делается для того, чтобы зеки не знали, кто находится в тюрьме и не пытались наладить общение.

Итак, меня развернули к стене и приказали смотреть в пол, но я, вывернув шею, скосил глаза и увидел, как шестеро охранников, по-моему, в бронежилетах, с лающими овчарками полубегом ведут двоих зеков, согнутых в три погибели. Руки у заключенных были в наручниках и вывернуты в обратную сторону, пальцы растопырены, чтобы они не смогли спрятать лезвие и напасть на конвоиров. Хотя нападать им было бы нелегко. Дело в том, что милиционеры очень грамотно согнули своих подопечных, держа их за вывернутые сзади руки, и выбрали такую скорость передвижения, что зеки фактически не бежали, а все время падали вперед, и только благодаря тому, что их подталкивали и одновременно придерживали, они продвигались быстрым темпом. Овчарки лают, охранники кричат: в такой ситуации думать некогда, нужно успевать выполнять команды.

ПЗшников подвели к «отстойникам», оказавшимся прямо тут же, в коридоре, и рассадили по одному. Честно говоря, не помню, сняли ли с них наручники (кстати, обычные заключенные передвигаются по СИЗО вообще без наручников, просто держа руки за спиной). Зато прекрасно помню, что, когда закрывали дверь в «отстойник», и когда ее вновь открыли, чтобы вывести оттуда заключенного, он был в одной позе: согнут чуть ли не до пола с вывернутыми назад руками и растопыренными пальцами. Человек легко поддается дрессировке, особенно, если ею занимаются профессионалы.

Так вот, зная, как относятся к ПЗшникам, и то, что они сразу после приговора уже не пересекаются с обычными зеками, могу предположить, что их начинают обрабатывать уже по дороге из зала суда.

Со мной в отряде сидел парень, которому заменили пожизненное заключение на двадцать пять лет зоны. Он мне немного рассказывал о том, как обращались с ним в спецкоридоре на Володарке (СИЗО на улице Володарского в Минске).

Дело в том, что в минском СИЗО есть так называемый спецкоридор, где содержат приговоренных к расстрелу и ПЗшников. Смертники ожидают казни, а приговоренные к пожизненному заключению – этапа в Жодино. И все пишут кассационные жалобы на то, что приговор является слишком суровым.

Моему знакомому повезло. Он «шел» по делу вместе со своим братом. Они совершили несколько очень тяжелых преступлений, в том числе, убийство беременной женщины, по-моему, ножом. Мой знакомый написал «касатку» (кассационную жалобу), где основную вину переложил на брата. По его словам, родственник, якобы, сам крикнул ему: "Вали все на меня!"