Луи Буссенар - Капитан Сорви-голова. Гамбусино

– Прошу прощенья, сеньор, было. Мне приказано как можно быстрее составить отряд охотников или гамбусинос человек в шестьдесят или восемьдесят для особой задачи.

– Вот об этом я и спрашивал.

– Разрешите мне сказать, ваша милость. К моему величайшему сожалению, я не успел приступить к этому заданию до сих пор, так как получил эти депеши только вчера вечером.

– В моем распоряжении уже около сорока гамбусинос, ожидающих меня больше двух месяцев в условленном месте. Так что ваша задача облегчается – вам нужно найти только половину необходимых мне охотников.

– Точно так, сеньор. И все же, несмотря ни на что, я могу обещать вам найти этих людей не раньше пяти шести дней.

– Мы их найдем в течение десяти минут, – улыбаясь, сказал дон Хосе. – Мой дорогой дон Луис, – прибавил он, обернувшись к французу, – ведь в вашей квадрилье найдется сорок волонтеров, не так ли?

– По первому нашему слову.

– Мне помнится, что дон Кристобаль Нава до войны был охотником на бизонов. Он мог бы принять командование над отрядом гамбусинос – под вашим начальством.

– Благодарю вас, дон Хосе, вы угадали мое желание.

– Значит, все к лучшему! Мне не нужно говорить, что все должно держаться в величайшей тайне. А теперь, кабальерос, вы свободны.

– Не окажете ли вы нам честь – поехать с нами в

Охо-Люсеро, сеньор Луис? – с изысканной вежливостью спросил капитан Фриас. – Там все приготовлено для достойной встречи.

– Принять ваше очаровательное приглашение или нет, зависит не от меня, сеньор капитан, – так же любезно ответил ему полковник.

– В таком случае, я за вас отвечу согласием, мой дорогой дон Луис! – живо сказал дон Хосе Морено. – Мы воспользуемся предложением капитана, чтобы закончить последние приготовления… Сеньор Фриас, у вас есть мулы?

– Да, несколько мулов есть.

– Вы можете достать штук пятьдесят или шестьдесят?

– Легко.

– В течение какого времени?

– Самое большее, в течение двух часов.

– Прекрасно! А лошади?

– У нас здесь водятся только мустанги.

– Вот именно о них-то я и говорю, мой дорогой капитан!

– Это легче всего. Сегодня же я велю поймать полтораста или даже двести мустангов, и мы их поместим в корале асиенды.

– О, мне столько не нужно, капитан, мне совершенно достаточно сотни!

– Прекрасно! Значит, сотня. А упряжь вам нужна?

– Нет, благодарю вас, дорогой капитан, не нужна. Я

хочу иметь этих лошадей в резерве.

– Слушаю, сеньор. Сегодня же вечером они будут доставлены в асиенду.

Разговор на этом окончился.

Дон Хосе дал приказание отряду сняться с места, и все всадники галопом поскакали в направлении Охо-Люсеро, куда прибыли через час.

Только что дон Луис собирался переступить порог асиенды, как Великий Бобр, приблизившись, шепнул ему на ухо:

– Что я должен сказать тем, кто послал меня к Пламенному Глазу?

– Как, вы хотите уйти от нас, вождь? Но почему? –

спросил его полковник.

– Разве Мос-хо-ке не выполнил честно возложенное на него поручение?

– О, безусловно, вождь! Не только умно и быстро выполнили, но и проявили настоящую преданность.

– Мои бледнолицые братья будут довольны мной, а сердцу Мос-хо-ке радостны их похвалы. Мос-хо-ке хочет вернуться к ним.

– Подождите немного, вождь, – сказал дон Луис. –

Может быть, вам придется отвезти им письмо.

– Хорошо. Раз Пламенный Глаз приказывает, Мос-хо-ке до захода солнца останется в деревне бледнолицых.

– Нет, – вмешался дон Хосе Морено, до сих пор бывший молчаливым свидетелем этого разговора. – Нет!

Мос-хо-ке – умный и опытный вождь. Белые друзья просят его войти в их дом и занять место у огня совета. Быть может, бледнолицым начальникам понадобится, чтобы мудрый вождь сказал им свое мнение.

Индеец горделиво усмехнулся, получив это неожиданное и лестное приглашение, и последовал за мексиканскими офицерами в асиенду.

Отряд расположился в первом дворе – патио, где по распоряжению дона Хосе Морено пеоны стали усердно угощать солдат освежающими напитками и закусками.

XII. МОС-ХО-КЕ

Дон Луис Морен очень хорошо знал, как сильно привязаны к нему ранчерос, вот почему он не мог просить кого-либо другого переговорить с ними. Он должен был сам сообщить им результаты разговора с доном Хосе. Поэтому он ушел из асиенды и направился к отряду. По его приказанию квадрилья сейчас же последовала за ним. Когда отряд собрался в патио асиенды, дон Луис с заметным волнением прочел полученный им приказ.

Сначала ранчерос слушали его в мертвом молчании, но по окончании чтения они все как один разразились градом упреков и жалоб. Дону Луису пришлось долго уговаривать их и убеждать, пока они не то чтобы утешились, но хотя бы без особого ропота примирились с тем, что у них будет новый командир. Во-первых, полковник пообещал им скоро вернуться, а во-вторых, – и это действительно вернуло им хорошее расположение духа, – он приказал дону

Кристобалю Нава отобрать среди них сорок волонтеров, которые должны были идти с ним.

Но тут возникло новое неожиданное затруднение: абсолютно все хотели идти за своим начальником. Полковник предложил бросить жребий, чтобы определить, кто же из них будет выбран.

Наконец все закончилось к общему удовлетворению.

Полковник, сердечно распрощавшись со своим отрядом, поспешил в комнаты асиенды. Там его уже ждали дон Хосе

Морено и остальные офицеры, чтобы сесть за стол.

Короткий обед прошел в молчании.

Когда приглашенные к столу офицеры встали и удалились для окончательных приготовлений к отъезду, дон

Луис Морен, Энкарнасион Ортис, дон Хосе Морено и вождь – индеец Мос-хо-ке остались одни в зале; расположившись в креслах, они молча курили.

Дон Луис, поглощенный своими обязанностями командира, с утра не мог найти свободной минуты для откровенного разговора с друзьями. Огорченный их грустью, он, конечно, испытывал громадное желание понять ее причину. Поэтому он тут же воспользовался представившимся случаем.

Дон Хосе ответил на его сердечные расспросы глубоким вздохом; Энкарнасион Ортис поднялся и, положив руку на плечо дона Луиса, сказал ему с невыразимой печалью:

– Увы, друг мой, в ваше отсутствие на нас обрушилось ужасное горе!

– Во имя неба, скажите, что случилось?! Не оставляйте меня в этой смертельной тревоге, умоляю вас, друзья мои!

– Зачем растравлять эту жгучую рану? – сказал дон

Хосе. – Ведь несчастье непоправимо!

– Непоправимо?! – с силой воскликнул француз. – Не надо впадать в такое уныние, сеньор дон Хосе. Все поправимо, кроме смерти!

– А если речь идет именно о смерти?

– О смерти! – вскричал француз. – Кто умер? Ради бога, говорите!

– У меня нет сил сказать это, – сжав голову руками, ответил Энкарнасион.