Терран - Белый клык [СИ]

— Отойди немного… Еще чуть-чуть… Да, так хорошо.

Удостоверившись, что между нею и неизвестным (хотя Браун догадывался, кто это был) оператором оказалось достаточно места, блондинка на мгновение прикрыла голубые глаза… а когда открыла, во все стороны брызнуло яркое сияние, цвета старого янтаря. Это сияние было знакомо Брауну — очень похожим светом горел правый глаз Синдер Фолл, когда она была в гневе.

Женщина развела руки, будто собиралась обнять весь мир, поднялась на цыпочки… и легко оторвалась от земли, взмывая в воздух: неспешно, напоказ, со спокойной уверенностью, что рождается лишь из осознания собственной силы.

Остановившись в десятке метров над землей, Дева взмахнула руками — и две ослепляющие даже через старое видео молнии разнесли в щепы два дерева. Закрутилась вокруг своей оси — и четыре потока огня, взявшиеся из ниоткуда, закружились вместе с ней в танце безумной, не рассуждающей природной мощи. Мгновение — и к пламенному шторму присоединились тысячи листочков, горящих, но не сгорающих, потемнели небеса, засверкали молнии, в самом буквальном смысле стирая в порошок все на расстоянии в пару десятков метров. Собрав все четыре огненных потока в один, Дева театрально протянула руку — и объединенный ярко-оранжевый луч колыхающегося пламени мазнул по земле, выдирая целые пласты, оставляя глубокую просеку с оплавленными краями, поднимая в воздух сотни килограмм обожженной земли и раскаленных камней.

Оператор поднял руку с зажатым в ней револьвером и сделал три выстрела в Деву. Та, казалось, едва их заметила, лишь небрежно отмахнувшись, испепеляя праховые снаряды.

— Хватит, Амелия, — с улыбкой в голосе сказал мужской голос, когда к буйству стихий присоединился пяток вырванных откуда-то из под земли здоровенных булыжников в человеческий рост.

И все тут же закончилось: угасло пламя, рассеялись тучи, скалы с грохотом рухнули на землю, а сама, казавшаяся такой хрупкой женщина медленно, явно красуясь перед зрителями и, особенно, оператором, подлетела поближе.

— Ну как тебе, Кейан? — самодовольно спросила она, касаясь кончиками пальцев земли.

— Ваш кофе, сэр, — улыбнулась ему симпатичная официантка, ставя перед ним крошечную чашечку.

— Спасибо, — вежливо кивнул он, откладывая в сторону Свиток, что дал ему директор.

Серьезная штука была — привязывалась к ауре, подделать которую по сей день считалось невозможным.

Им бы такие в Белом Клыке…

Кивком отпустив официантку, он, сосредоточенно нахмурившись, осторожно, двумя железными пальцами, взял чашечку за ручку, поднес к губам… и, недовольно нахмурившись, зажмурился. Вновь открыв глаза он уставился прямо перед собой, с трудом не давая взгляду соскользнуть в сторону.

— Курай, — наконец сказал он. — Убери свою хрень, я тебя заметил.

Еле уловимое давление на глаза и мозг, заставляющее отводить взгляд и в упор не замечать щуплого фавна-паука моментально исчезло.

— Давно ты здесь? — спросил Браун, все-таки отхлебывая свой кофе.

— Только пришел. Ты быстро меня заметил.

— Ты сел прямо передо мной. Любой, кто знает твое Проявление, догадался бы.

— Ты удивишься, — пожав плечами, ответил фавн.

— Итак… — начал Моррон, опуская чашку обратно на стол и с удовольствием отметив, что та избежала участи пары десятков своих предшественниц в Биконе. — Это ловушка?

— А если так, вон та Охотница с кучей пушек под плащом нашпигует меня пулями?

Браун с недовольством дернул плечом, даже не оглянувшись.

— Охотники хреново умеют смешиваться с толпой.

— Это точно. Трое ее товарищей на крыше напротив тоже не асы маскировки. Может, разве что, против Гримм… не особо старых.

— Работаю с тем, что есть.

Несколько секунд они молчали. Браун поймал взгляд своего подчиненного, прикипевший к его новой руке, и с некоторым трудом подавил желание одернуть его. Он, в конце концов, сам отказался носить перчатку, скрывая протез — в качестве напоминания об ошибках, о собственной слепоте и цене, которую пришлось заплатить за них: ему и многим, многим другим и по той же причине, по которой он никогда не скрывал свое фавн-наследие.

Пусть смотрят, пусть видят. И если им что-то не нравится — пусть скажут в лицо. Справедливости ради, желающих высказать расистское замечание немного диковатого вида фавну его комплекции, почти не было…

В профилактических целях оглянувшись по сторонам, он убедился, что никому нет до них дела — все посетители, включая хозяев, не отрывали взгляда от экранов, где транслировался первый матч Турнира Витал: RWBY против ABRN.

— Давай перейдем к делу, Курай, — наконец вздохнул он, вновь сосредотачиваясь на проклятой чашке. — Адам.

— Жив, насколько я знаю.

— Ну разумеется… — вздохнул медведь.

— Ты крепко его приложил, командир. Нас иногда навещают из других лагерей, по слухам он встал на ноги только дня два-три назад и потерял глаз.

— Отлично, — проворчал он. — Как будто в Адаме раньше было мало ненависти… Где ты с точки зрения остальных?

— Нигде. Нас вместе с некоторыми другими неблагонадежными под охраной кучи отморозков отослали сторожить одну из наших брошенных стоянок, где ничего нет. Все знают, где мы, но мы не знаем, где они.

— Сколько понимают, что происходит, но молчат из страха и отсутствия альтернатив, скольких убили, кто смог сбежать? Перед тем, как вас отослали.

— Хватает. Много. Почти никто.

Браун кивнул. Что-то в этом роде он и представлял. Он не мог быть одним единственным, кто понимал, чем обернется план Адама… зато был одним из немногих, у кого были шансы пережить схватку с сильнейшим бойцом Белого Клыка, армии головорезов, что он привез с собой или толп мальчишек с горящими глазами, лозунгами вместо своего ума и желанием изменить мир — прямо здесь, прямо сейчас, по молодости просто не понимающих, чем обернется для них и всех фавнов даже не просто объявление открытой войны Королевствам, но использование в военных целях Гримм.

— Мне нужно, чтобы ты попытался установить контакт с теми, кто боится — не со всеми, естественно. Найди главный лагерь, выбирай лидеров команд, в которых уверен, их подчиненные пусть остаются в неведении. Я не думаю, что Адам скажет кому-нибудь точную дату или, тем более, полный план, но будет достаточно и того, что они будут готовы выступить в нужный момент, когда все начнется. Все, кто согласятся выступить против Адама, не будут арестованы, когда пыль осядет. Гримм будут признаны только те, кто останется с Торусом.

— … Если вы со мной, конечно, — добавил он после секундного молчания.

— Оглянись вокруг, командир.

Браун вздохнул. Ему не требовалось выполнять просьбу Курай, чтобы понять, то, о чем тот говорил. Кафешка «Мама Моппи» была… девчачьей. Розовые с белыми цветочками скатерти, изящные столики и стулья, все те же светло-розовые обои, занавески, картины и фотографии с котиками… Он знал только одного фавна, который мог ТАКИМ образом выразить свою поддержку.