Терран - Белый клык [СИ]

Многое можно ожидать от тайной базы революционной организации за права Фавнов, людей с чертами животных: можно представить себе, что она затеряна в лесах, что к ней не ведет ни одна дорога, что где-то поблизости скрыт маскировочными тентами секретный аэродром; что активисты Белого Клыка, которых СМИ называет не иначе как террористами, стоят на часах в нагоняющих ужас масках Гримм, жутких созданий, врагов всего человеческого — и все это будет правдой.

Что плохо с этим вязалось, так это мертвенно-тихие ужасные террористы, на цыпочках ходящие вокруг дома своего лидера и запах дрянного виски, которым разило от входа.

Моррон Браун тяжело вздохнул, взвесил в руке ящик коллекционного двадцатилетнего виски из Атласа и с сомнением посмотрел себе под ноги: не так трудно было разглядеть россыпь белых зубов в утоптанной земле. Как ему рассказали, именно здесь Нуар спросил у командующего Торуса, что произошло с его партнером и почему он вернулся с задания один.

Почувствовав, как трещит дерево под сжавшимися чуть сильнее пальцами, Браун заставил себя расслабиться.

«Если я хоть что-то знаю об Адаме Торусе, то если бы с Блейк случилось худшее, он бы не пил в своем кабинете, а поджигал Вейл с четырех сторон и поднимал Белый Клык на священную войну против человечества».

Все это больше походило на банальную ссору влюбленных.

— Я предупреждал тебя, Адам, — пробормотал Браун, занося руку над дверью. — Если ты разобьешь ей сердце, я вотку твои рога тебе же в зад, упрямый ты бычара.

Ответом на стук оказался звон разбившегося стекла и чуть дрогнувшая дверь — хозяин кабинета весьма однозначно давал понять, что не принимает посетителей.

— Ну, хоть пустыми бутылками бросается.

Испугать Брауна угрозами здоровью и жизни было трудно — никто не возглавлял свою собственную группу бойцов Белого Клыка, организации, объявившей своими врагами без малого целый мир, в течении полутора лет без того, чтобы заработать иммунитет к такого рода вещам. Поэтому он просто толкнул дверь, даже не вздрогнув ни от грома выстрела, ни когда пуля разнесла в мелкие щепки добрый кусок дверного косяка.

Чтобы попасть внутрь, ему пришлось пригнуть голову и развернуться чуть боком — привычное движение, с его ростом и шириной плеч немного было дверей, в которые он мог войти как-то иначе.

«Все хуже, чем я думал…»

Сколько он помнил этот кабинет, здесь всегда было чисто и царил порядок с самой большой буквы «П». Его учитель, друг, почти брат был расчетливым, циничным, самым прагматичным Фавном, которого он встречал в своей жизни, его умение превращать кипящую ярость в холодный гнев — то, чем он неизменно восхищался. Его пунктик на контроле, его доминирующая натура могли быть раздражающими время от времени, но одно было неоспоримо — Адам Торус не был неряшлив.

Прямо сейчас кабинет лидера Белого Клыка в Вейл больше напоминал комнату общежития после развеселой студенческой вечеринки: документы, разбросанные по полу, пустые бутылки, шеренгами выстроившиеся на столе, вдоль стен и просто где попало, контейнеры лапши быстрого приготовления, разбросанные тут и там… Задернутые шторы погружали комнату в темноту, а затхлый воздух с тяжелыми парами алкоголя заставил горло Брауна пересохнуть. Во всем этом беспорядке он даже хозяина кабинета заметил не сразу — Адам сидел на полу, без маски, прислонившись спиной к дивану, одной рукой нацелив на него ствол своего ружья, вмонтированного в ножны, а второй — початую бутылку дешевого виски.

— Браун? — хрипло спросил Адам после нескольких секунд молчания. — Ты должен был вернуться завтра…

— Сегодня четверг, Адам.

— … Черт, — пробормотал фавн, опуская оружие.

Еще раз оглядев кабинет, Браун нашел один стакан на столе, а второй — на его законном месте в баре, вмонтированном в дальнюю стену. Он молча откупорил бутылку принесенного с собой виски, разлил его, не скупясь, по стаканам, поискал лед и, не найдя, просто пожал плечами — сейчас точно не лучшее время, чтобы следовать правилам.

По-прежнему не говоря ни слова, он присел рядом с Адамом и протянул ему стакан.

— С возвращением, — буркнул его наставник, опрокидывая в себя выпивку.

— Приятно вернуться домой, — с нотками сарказма ответил Браун.

Запустив руку за пазуху, он извлек потертый исцарапанный серебряный портсигар и, чуть повозившись, протянул Адаму толстую сигару.

Ни один из них не говорил, позволяя комнате медленно заполняться густым дымом. Браун молчал, жуя сигару и медленно цедя виски, потому что прекрасно знал, что давить на Адама — верный способ добиться прямо противоположного, сам командующий…

— Она предала нас, Моррон, — наконец сказал он, когда его гость открыл вторую бутылку.

У Брауна была вся жизнь, чтобы привыкнуть к его силе — он выделялся даже среди его братьев фавн-медведей — и годы, чтобы привыкнуть к его Проявлению, и только поэтому стакан в его руках лишь покрылся мелкой сетью поверхностных трещин, а не превратился в труху.

— Это была обычная миссия — грузовой поезд SDC, ты знаешь, я хожу на такие время от времени, когда мне надоедает все это командирское дерьмо. Проблема в том, что эти уроды вышли раньше — мы едва успели догнать их. Времени было мало, мы ни черта не успевали сделать все правильно и…

Браун подлил наконец разговорившемуся другу виски.

— Она спросила: «А что с гражданскими?» — он скривился, неосознанно повышая голос. — А что, черт возьми, с ними? Времени — несколько минут, или мы уходим ни с чем, или взрываем все к чертям. Это была крупная поставка — такая раз в полгода бывает, мой боец погиб, добывая информацию о времени и месте. Что, я просто должен был выбросить все это?!

Браун опустил взгляд, с сожалением поглядел на пришедший в негодность стакан и со вздохом вытащил из ящика новую бутылку.

— Потом вылез этот новый робот Атласа — большой и красный, на четырех ногах. Я отвлекся, а когда он сдох… — он вздохнул, закрывая глаза. — Она уже была далеко, разъединяла вагоны. Все, что она сказала мне, было «Прощай».

— Знаешь, вещи не были хороши между нами в последние месяцы, — продолжил Адам, не давая его ученику открыть рот. — Она отдалялась, я был занят и… хорошо, ты знаешь, я не самый большой специалист в этой сердечной хренотени. Недавно нас сильно прижали, мы либо не вылезали с миссий, либо сидели взаперти днями, не смея высунуть нос. Она ничего мне не сказала, Моррон — она просто ушла, бросила меня там одного, будто я недостоин даже услышать от нее, почему она предала все, во что мы верили, за что умерли столь многие!