Терран - Белый клык [СИ]

Браун любил таких — медленный, тяжелобронированный противник с большими пушками был самой простой целью для его Проявления. Маленькие и быстрые бесили его куда сильнее.

Роботу не хватило совсем немного времени — его пушки уже засветились бледно-голубым светом, готовясь выплюнуть поток полужидкого-полугазообразного Праха, раскаленного до температур, при которых даже камень горит, но Браун был уже достаточно близко. Его прыжок совпал с двумя потоками огня, ударившими из сопел на его ботинках, буквально выстреливая фавном вперед — единственное высокотехнологичное устройство, которым он пользовался. Его кулаки были грозным оружием, но, увы, проигрывали всем остальным в плане досягаемости — и реактивные ботинки были его способом быстро сблизиться с целью. А там уже все, что оставалось — это ударить или схватить за руку.

Робота-паука постигла судьба зенитки — упершись обеими ногами ему в подмышку, Моррон с хриплым натужным рычанием (ублюдок был реально прочным), оторвал пушку от туловища. Ходячий танк на четырех ногах дернулся, завертелся вокруг своей оси, пытаясь скинуть его с себя, но трудно провернуть такое с тем, кто успел вбить пальцы встык твоей брони, а силы имел достаточно, чтобы оторвать руку. Тем не менее, программу пауку писали толковые ребята, и робот не просто бестолково крутился — он наводил вторую из оставшихся у него крупнокалиберных пушек на цель. Браун едва успел отогнуть листовую броню, за край которой держался, принимая синеватый поток расплавленного Праха на собственную же защиту робота. Броня выдержала, но жар раскаленного, ярко светящегося металла Моррон чувствовал даже сквозь свое Проявление.

«Зато кровь в ране свернется» — думал он, подтягиваясь на руках чуть выше, чтобы дотянуться до уязвимой механики, скрытой под броней. Он запустил туда руку по плечо, разрывая провода, кроша приводы и ломая еще Прах знает что, напиханное внутрь умниками из Атласа, а после разжал руки, соскальзывая с туловища вниз, на одну из ног.

«Самое уязвимое место всей этой кибер-херни, которую так любят в Атласе — суставы» — учил его Адам. Браун хорошо слушал своих учителей — всех, до единого.

Два удара потребовалось ему, чтобы раздробить центральный сустав, соединяющий ногу с туловищем. Робот споткнулся, заваливаясь в сторону, угрожая задавить Моррона собственным весом, но тот успел выскользнуть из под падающей громадины. Когда шагающий танк с грохотом рухнул на стену, Браун уже стоял на его груди, торжествующе рыча, раздирая броневые листы, чтобы добраться до центрального процессора, скрытого в самом центре огромного робота. В качестве последней попытки сопротивления паук навел на него ствол последней оставшейся пушки, но это отвлекло Моррона лишь на секунду — дождавшись, когда дуло засияет, он схватил ствол обеими руками и с силой сжал, сминая его в лепешку. Поток раскаленного Праха, запущенный системой мгновением позже, разорвал пушку изнутри, осыпав фавна градом раскаленных осколков.

Но все это уже не имело никакого значения, потому что Браун добрался до своей цели — угольно-черного ядра, раскалывая его на миллион кусочков ударом сцепленных рук.

И только тогда, оглядев стену разъяренным взглядом, он услышал знакомый рев двигателей, взрывы и выстрелы, звон клинков и пулеметные очереди.

— Эй, ты в порядке, педобир? — расслышал он отвратительно веселый голос своего партнера.

Лис стоял рядом, со счастливой усмешкой закинув на плечо дробовик, слабо дымящийся от последнего выстрела.

— Выглядишь как дерьмо, — добавил он. — Не то, чтобы это было необычно…

— Заткнись, Хонг, — вздохнул он, запрыгнув на полуразрушенную башню, которую он не так давно проломил собственным телом, чтобы получить лучший обзор на поле боя. — Просто заткнись.

— Ладно, босс. Но, если что я могу позвать ту девчушку-оленя, чтобы перевязала твои раны на мускулистом плече. Ей вроде как раз семнадцать — твой тип…

Лис поперхнулся своими словами, когда Браун повернул голову к нему — темно-карие глаза в окружении покрасневшего от ярости белка, заставили его вспомнить, что при всей терпимости его партнера, все, что так или иначе касалось Блейк Белладонны, было запретной темой, которую нельзя поднимать ни в коем случае.

— … Понял, не дурак. Пойду убивать роботов — уверен, они наставят мне достаточно синяков, чтобы тебе стало меня жалко.

— Братья и сестры, — поднявшись со своего места, громко сказал Браун, привлекая всеобщее внимание.

Небольшой кабак, один из самых приличных в фавн-районе Вейл, мгновенно затих. Дождавшись, когда все головы повернуться к нему, Моррон продолжил.

— Почти месяц прошел с тех пор, как вы присоединились к Белому Клыку. Вы были зелеными салагами, путающими правую и левую ногу, и понятия не имели о том, как на самом деле ведется эта война… Это не изменилось.

Он сделал паузу на мгновение, благосклонно улыбаясь робким смешкам, и продолжил:

— И все же мы уже ходили с вами в бой — вы сражались с врагами фавнов и победили. Вы помогали и прикрывали друг друга, упорно тренировались, исправляя свою врожденную криворукость под моим присмотром, и даже не были полностью бесполезны в этом. Я называю это победой. Я называю это: «Посвящение пройдено». Вчера всем вам открыли ауры, кроме тех, кто озаботился этим раньше. Мы не делаем это для случайных людей — никто во всем Ремнанте не делает; мы делаем это для тех, кого мы принимаем в семью. Сегодня — мы празднуем это!

— Бухаем! — поддержал его Хонг, разрушив всю торжественность момента, как будто открытие ауры не грандиозное предприятие.

Тогда как оно было. Аура защищала, делала сильнее, исцеляла; она была даром и благословением, физическим воплощением души, которая была у каждого живого существа в мире: у людей, фавнов и даже животных — не имели ее только Гримм. И все же, каждый рождался с «закрытой» аурой — и чтобы открыть ее, надо было либо оказаться на грани жизни и смерти (и даже тогда самостоятельное открытие ауры — большая редкость), либо воспользоваться чей-то помощью. Сама процедура активации ауры не была сложной, хотя и требовала большого напряжения у открывающего… и при всем при этом подавляющее большинство населения всю свою жизнь жило без нее.

Причиной этому были существа Гримм. Темные твари тянулись за отрицательными эмоциями, приходили туда, где было много страха и горя, боли и ненависти — и чуяли они их на огромных расстояниях. Впрочем, «чуяли» — не совсем верное слово, Гримм шли не за запахом — за эманациями души.

Открытая аура защищала своего хозяина, но закрытая делала тоже самое, просто иначе. Если обращаться к метафорам, то свободная аура походила на костер в ночи, свободно и ничего не скрывая, транслируя в окружающее пространство свои эмоции — Гримм «слышали» их намного дальше; закрытая же едва походила на свечку, и необходимы были действительно большие суммы отрицательных эмоций, испытываемых многими людьми одновременно, чтобы привлечь тварей темноты.