Мариан Реняк - Митра

— Раздобыла интересную информацию. Английская разведка подозревает, что немцы собираются взорвать нефтеперерабатывающий завод в Абадане.

— Чепуха! — рассмеялся Ганс. — От Вильяма это слышала? А еще что?

— Нет, не от Вильяма…

— А от кого? От консула? Ты была вчера у него…

— Не от консула и не от Вильяма. И очень тебя прошу, перестань за мной следить. Если не доверяешь, то зачем заставляешь меня шпионить?

— Извини, моя сова! Я так устал и перенервничал. Извини, и обещаю: конец со слежкой. Ты имеешь другой источник?

— Лакей Вильяма когда-то работал у моего отца. Этот человек за деньги сделает все. Информацию получила от него за две тысячи туманов.

— Хорошо его знаешь? Ты не думаешь, что его мог подсунуть Вильям?

— Если бы сведения были неправдоподобны, тогда можно предполагать инициативу Вильяма. Но этот человек говорит правду, потому что желает со мной сблизиться. Когда-то думал мною овладеть…

— Восхитительно! — не задумываясь произнес Ганс. Сразу, однако, спохватился и добавил: — Во что бы то ни стало мы должны привлечь к себе этого ухажера. Деньги не имеют значения. Уплати, сколько потребует…

Наргис терпеливо ждала. Ганс и Марта пошли спать, только в окнах Витгенштейнов еще горел свет.

Август пошел в ванную, и когда вернулся в спальню, жена, как всегда в это время, укладывала в кошелку еду и чистую смену белья. С трудом сдерживая злобу, он процедил сквозь зубы:

— Видела, эта эльзасская псина разгуливает по всему двору? В последнее время выбрала себе место возле подвала. А ты, — закричал он, резко поворачиваясь к Кристине, — как раз сегодня хочешь идти туда! Мы и вообще-то не должны ходить к нему ежедневно.

— У него такой сухой, нехороший кашель…

— Тогда отправь его в санаторий, там будут врачи и хороший воздух, — иронизировал Август.

— Ты прав, — нехотя согласилась жена. Супруги легли в постель. — Ты обязан что-то сделать с этой проклятой собакой, — сказала Кристина.

— Прекрасная идея! — с издевкой сказал Август. — Однажды подобная уже была у тебя!

Кристина беспомощно посмотрела на мужа, понимая, что он прав. Август закурил папиросу, задумался.

— Если хочешь знать мое мнение, я считаю Ганса более опасным, чем эта проклятая овчарка. Бахмана нужно было бы убить. А потом Марту, прислугу, повара, садовника… — продолжал он с иронией в голосе. — Они все очень опасны. Так или иначе, но эта история плохо кончится. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы все выдержать. Иногда я думаю, что ты была права, другого выхода нет…

— Была права? Я всегда права. Но о чем речь?

— Нужно его замуровать, и конец. — Август высказал свою мысль на одном дыхании. Кристина приподнялась на кровати.

— Замуровать?! Я это говорила?!

— Ты… — начал Август. — К черту! Ведь он и так оттуда не выйдет! Понимаешь, мы сидим в западне, и нам нужно из нее выбраться.

Кристина начала рыдать. Август старался ее успокоить, она оттолкнула его и отвернулась. Август долго не мог уснуть, переворачиваясь с боку на бок.

…Глубокая ночь. Все жители дома спят крепким сном. Тишина. Август открывает двери, крадется на цыпочках, он уже вышел в коридор, на ощупь находит лестницу на чердак, медленно, ступенька за ступенькой, поднимается наверх, берет ведро и по лестнице взбирается на крышу. Находит там вентиляционное отверстие, ведущее в подвал, закрывает его и тщательно замазывает гипсом…

…В подвале все труднее становится дышать. Генрих ловит ртом воздух, начинает задыхаться… Стучится в дверь, пробует ее выломать — безрезультатно. Начинает звать на помощь, но теряет силы, слова застревают у него в горле. Он хватает ручку двери и беспомощно опускается на пол…

Кристина проснулась в холодном поту. Бледный свет луны через стекла проникал в комнату, и на стену отбрасывалась причудливая тень оконных рам. Со стороны сада доносился лай пса. Кристина протянула руку и со страхом убедилась, что мужа нет в кровати. Она сорвалась с постели и в рубашке выбежала в коридор. Встретила его, возвращающегося в спальню.

— Что ты сделал с Генрихом?! — истерически произнесла женщина.

— Что ты болтаешь? Иди в кровать!

— Где ты был?

— Что с тобой? Не мог спать, пес лаял, пошел посмотреть…

— И что же?

— Все в порядке, можешь идти спать. — Август с тревогой посмотрел на жену. Когда они вернулись в спальню, Кристина уже спокойно сказала:

— А я думала… — Она не закончила предложения.

— Что думала?

— Видела страшный сон.

— Ну хорошо, хорошо… Хочешь выпить?

— Нет, спасибо.

Август удобно вытянулся в кровати и погасил свет.

Спрятавшаяся в саду Наргис подождала еще минуту, побрызгала керосином на кусок ваты, протерла им подметки ботинок и незаметно вышла из-за высокого забора. Когда к ней подбежала овчарка Бахмана, она тихонько погладила ее, вернулась на кухню и вынесла миску с мясом. Пес начал есть, а Наргис проскользнула вдоль стены в укрытие Генриха.

Наверху Август спал крепким сном. Ровно дышал и слегка похрапывал. Кристина лежала с открытыми глазами, и ее сверлила мысль: что с Генрихом? Неожиданно она приняла решение: проверить. Не зажигая света, встала с кровати, надела халат, подошла на цыпочках к окну и выглянула. Ничего подозрительного не заметила. Со шкафа взяла заранее подготовленную корзиночку, на ощупь нашла ключи и осторожно, незаметно вышла из спальни.

В это время Наргис, нашедшая Генриха в полуобморочном состоянии, готовилась вместе с ним покинуть укрытие. Его подметки она также протерла керосином и тихонько произнесла:

— Пес не возьмет след. Когда почувствует керосин, потеряет ориентировку. Так мне сказали товарищи из организации.

— В этой твоей организации? В «Митре»?

— Да. Мы можем идти…

Тем временем Кристина вышла в сад, отодвинула ветки винограда, достала из кармана ключи и вдруг услышала лай пса. Быстро спрятала ключи, притаилась возле стены.

Наргис и Генрих также услышали лай Цезаря.

— Подождем минуту, — прошептала девушка. — Когда же успокоится, я выйду одна и проверю, безопасна ли дорога…

Напуганная Кристина вернулась в спальню. В темноте задела ногой стул и разбудила Августа.

— Куда ты ходишь по ночам?

— Хотела проверить…

— Что проверить?

— Ничего… Этот проклятый барбос…

Овчарка перестала лаять. Наргис приоткрыла дверь, выглянула во двор, успокоилась и вернулась к Генриху.

— Мы можем идти.

— Ох, чуть не забыл забрать свое солнышко, — сказал Генрих, снимая со стены картинку, на которой изобразил глаза Ширин в ореоле солнечного блеска.

— Пусть господин это оставит. Я говорила вам, что солнца там будет в избытке.

— Это мой талисман. — Генрих спрятал рисунок под мышку.

Беглецы потушили лампу и вышли из подвала. Наргис закрыла дверь.