Мариан Реняк - Митра

Наргис побежала на кухню. Перед черным ходом висели на перекладине две зарезанные овцы, повар снимал с них шкуру. Слуга подставил таз и вырвал внутренности, их господа не ели, и унес в кладовку. На кухне царила суматоха. Повар устанавливал вертелы. Готовился прием по случаю успехов на фронте. Всем управляла лично Кристина. Она распоряжалась, как накрывать стол, куда ставить блюда с икрой, креветками, шашлыками…

Вокруг стола уселись: полковник, который только что вернулся из командировки, Ганс Бахман с супругой, немецкий консул и Август, затем пришла Кристина и заняла место рядом с мужем. Радио из Берлина передавало марши. Все с оживлением комментировали последние известия и ждали дальнейшей информации с восточного фронта.

— Для нас очень важны успехи наступления на Москву и Кавказ, — сказал полковник.

— Выпьем за нашу непобедимую армию! — произнес Ганс Бахман.

После тоста приступили к еде. Август сжал руку Кристине:

— Все в порядке, дорогая! Черные дни позади. Наконец-то мы имеем то, чего так долго ждали. — Он поцеловал Кристину в щеку. Общество это заметило.

— Браво! — закричал консул.

— Господа! — включился полковник. — То, что каждый немец сегодня горд и счастлив, всем понятно, но то, — он посмотрел на Августа и Кристину, — что супруги после многих лет, прожитых вместе, воркуют, как пара голубков это, господа, действительно трогательно!

Кристина скромно улыбнулась. Бахман присоединился к полковнику:

— Если позволите, господин полковник, выпьем за здоровье госпожи Кристины, выдающегося немецкого антрополога. И за господина Августа, которого смело уже можно назвать Деттердингом нашего времени.

В этот момент радио из Берлина передавало следующие известия:

«…Наша героическая армия заняла Минск и Львов. Немецкие и финские войска перешли в наступление с территории Финляндии в направлении Мурманска…»

Все гости поднялись со стульев. Хозяин наполнил рюмки и произнес тост:

— За победу!

Из репродуктора звучали марши. Вести с фронта вызвали общий энтузиазм.

— Кажется, англичане опять нажимают на шаха и требуют убрать наших специалистов и советников из Ирана, — сказал после очередного тоста полковник.

— Но, к счастью, шах делает вид, что ничего не видит и не слышит, — вмешался консул. — Нет, господа! Шах для нас пока еще не потерян. Смотрите: настроения в иранской армии решительно направлены против англичан. Не знаю, слышали ли вы, с каким неуважением обращаются здешние таможенники с пассажирами, прибывающими британскими пароходами. Английские самолеты, направляющиеся в Индию, вынуждены далеко облетать стороной Иран, потому что шах не разрешает им пролетать над своей страной. Все эти факты подтверждают однозначно, что атмосфера в Иране способствует нам, а не Великобритании…

В гостиную вошла Наргис и принесла на подносе письмо, адресованное госпоже фон Витгенштейн, которое несколько дней назад по просьбе Генриха девушка опустила в почтовый ящик. Кристина узнала почерк сына и задрожала. Она незаметно удалилась в ванную комнату и прочла письмо. Панический страх и бессильная злоба овладели ею. Умыв лицо холодной водой, женщина села на табуретку. Она сидела, потеряв счет времени, пока не вошел Август.

— Что с тобой происходит?

— Он может в любой момент прийти, — ответила Кристина.

— Кто?

— Генрих, — сказала она почти шепотом. — Господи! Это как гром среди ясного неба. Взгляни на письмо. Он собирается прийти сюда. Безумец! Смеется над всем, над нашей честью, фамильной гордостью, традициями, над нашим будущим Я тебе говорю, он появится здесь… Это сумасброд, я его знаю…

Август прочитал письмо, и лицо его изменилось.

— Вот молокосос! Мы рисковали своей жизнью из-за него, а он теперь… — Август помолчал в негодовании, — смеет называть нас «хвостом змеи, голова которой находится в фашистской Германии». Какой негодяй! Надо было тогда замуровать вентиляционное отверстие, и все было бы спокойно. Не сделал я этого потому, что все же это наш сын. Но он подонок. Пацифист! Трус и предатель… Я его найду…

— Но что мы будем делать, если он все-таки… — беспомощно сказала Кристина.

— Нет! Он не посмеет…

— Такой стыд, такое унижение! Я не выдержу этого… — монотонно повторяла Кристина.

В дверь ванной постучались.

— Что случилось? — спросил консул.

— Ничего, ничего! Сейчас идем…

Кристина поправила волосы, и они вернулись в гостиную, где все слушали очередное коммюнике. Проходя по гостиной, Кристина заметила прикрепленный к оконной решетке рисунок солнца, тот самый, который нарисовал Генрих. Она побледнела, ее охватили ужас и паника. Она видела разговаривающих гостей, но не слышала их голосов. Стараясь не привлекать к себе внимания, Кристина вышла на террасу, сняла с оконной решетки солнечный кружок, быстро побежала в комнату и только там как следует присмотрелась к картинке. Теперь на ней было написано слово «Митра». Спрятав рисунок в шкаф, Кристина, взволнованная, вышла в сад, внимательно всматриваясь в темноту, надеясь увидеть сына. Вдруг она почувствовала чей-то взгляд — это Наргис пристально глядела на нее.

— Что здесь делаешь? Почему так смотришь?

— Господин барон велел вас найти…

— Хорошо, иду. А ты — марш на кухню!

Наргис пошла во дворец, а Кристина еще немного походила по саду. Встретила старого садовника. «Может быть, он соучастник дел Генриха? — подумала она. — Ведь не смог бы тот сам выбраться из подвала. Кто-то его выпустил». Она подошла к садовнику.

— Вы здесь никого чужого не видели?

— Кто бы смел сюда прийти, моя госпожа? Ворота закрыты, калитка тоже, как видите. Но если бы кто-то чужой появился, я бы его сразу заметил.

— Вы все время смотрите за домом?

— Почти. Случается, что нужно уйти по делам.

— А сегодня? Все время были в саду?

— Полчаса тому назад молился в своей комнате.

— Вот именно! — подтвердила Кристина. — Этого могло быть достаточно.

— Слушаю вас, госпожа! — Садовник не понял, что она имела в виду.

— Ничего, ничего. — Кристина отвернулась и направилась к дому.

В своей комнате она села в кресло. Ощущение, что Генрих может появиться в любую минуту, не покидало ее.

— Что с тобой? — спросил Август, когда наконец нашел ее, дрожащую, как в лихорадке.

— Он здесь…

— Где?

— Где-то спрятался.

— Ты видела его?

Кристина кивнула:

— Да.

— Видела?!

— К оконной решетке было прикреплено его солнце, та картинка, которую ты не нашел во дворе.

— Тебе показалось.

— Сходи в мою комнату, посмотри в шкафу! Я ее сняла и спрятала.

Август не поверил жене и пошел в ее комнату, заглянул в шкаф.

— Где ты ее нашла? — Он тоже начинал нервничать.