Мариан Реняк - Митра

— Да, — согласился Генрих, — я многое мог бы сказать… Вы не представляете себе, дорогой господин доктор, как я счастлив… — Приход Наргис прервал его признание…

— Эта девушка всегда пунктуальна, — сказал с уважением Иоахим.

Запыхавшаяся Наргис вытерла вспотевший лоб и сказала:

— Мы должны немедленно идти! Автобус в Исфаган сегодня уезжает на час раньше.

Доктор Иоахим крепко пожал руку Генриху. Отец Ореша забросил на плечи рюкзак, Наргис взяла дорожную сумку, и они двинулись к автобусной станции, до которой было всего несколько минут хода. Автобус уже стоял. Отец инженера Ореша положил рюкзак в багажник автобуса и сразу ушел. Наргис и Генрих заняли последние свободные места.

После нескольких часов тяжелой дороги, в жаркий полдень, они прибыли в Исфаган. На старой, запущенной автобусной станции целых полтора часа ожидали пересадку и только к вечеру, стоя в старом, дребезжащем автобусе, доехали до начального пункта пути. Вышли в небольшом поселке. Все выглядело так, как во многих персидских кишлаках. Дома стояли тесно друг возле друга, а некоторые даже располагались так, что крыша одного была террасой соседнего дома; лабиринт переходов и каменных лестниц был похож на неправильное шахматное поле. Среди узких улочек можно было заблудиться. По ним бегали овцы, куры, играли оборванные дети… Генрих смотрел на все это как на нереальный мир из сказки. На плоских крышах сидели мужчины, женщины и смотрели в одном направлении, куда-то вниз. Наргис заметила заинтересованность Генриха, объяснила ему:

— Они присматриваются к мордэшурханэ.

— Мордэшурханэ?

— Да, это место, в котором, согласно исламу, обмывают тела умерших. Помещение, предназначенное для этого, не имеет крыши, и они сверху смотрят, как близкие умершего исполняют обряд. Эти люди после работы не знают даже, о чем им говорить. Умерший — это тема для разговоров, так как он является их знакомым, он из их кишлака. Односельчане оценивают всю его жизнь и обстоятельства смерти. Если он был хорошим человеком, то радуются, что попадет в рай, где полно зелени, цветов, фруктов, еды и очень много воды, которой им всегда не хватает… Верите ли, — говорила Наргис, — они сами начинают мечтать о том времени, когда окажутся там, среди журчащих чистых родников, в раю… Чтобы это заслужить, стараются быть справедливыми и жить честно.

Так, разговаривая, они вышли на окраину кишлака, где неподалеку от ухабистой дороги увидели большое деревянное строение постоялого двора — караван-сарая. Осевшие от старости стены покрывали здесь и там зеленые ветки растущего на развалинах дикого винограда. Путники вошли через маленькую калитку в высоких воротах на широкий прямоугольный двор, окруженный полукруглой сводчатой галереей.

На середине двора был колодец с деревянным покрытием, который внушал надежду испытывающим жажду странникам. Но уже многие годы на его дне никто не видел даже капли воды. В средние века этот старый постоялый двор был предназначен для остановок больших караванов богатых купцов. Это был караванный путь к богатой Индии. Здесь путешественники запасались водой, самым главным богатством пустыни. В безлюдных песках хозяин постоялого двора был большим господином. Он предлагал путешественникам отдых в тихих помещениях и склады для перевозимых на верблюдах товаров. Теперь старые стены постоялого двора лишь отдаленно напоминали посетителям о величии староперсидской истории.

Генрих с интересом рассматривал старый двор. В специально выделенном помещении стояло несколько разгруженных верблюдов. Здесь же возле стены спали вповалку на земле уставшие мужчины. Генрих удивился, что в такую чудовищную жару, которая делает человека беспомощным, здесь был приятный холодок. Наргис показала ему выполненные несколько веков назад руками персидских ремесленников вентиляционные отверстия. Они были установлены так продуманно, что движение воздуха охлаждало помещение, несмотря на то что снаружи была жара.

В другом углу двора, на небольшом возвышении, прикрытом старыми, потертыми коврами, хозяин устроил чайхану… Именно здесь должен был ожидать Генриха и Наргис Хасан. И действительно, он сидел на террасе за первым столиком, уже издали их увидел и поманил к себе. Девушка подбежала и очень оживленно начала с ним разговаривать. Генрих стоял в стороне и внимательно все рассматривал. Ему хотелось запомнить каждую мелочь этой экзотической чайханы. На полинявших персидских коврах стояли железные столики, покрытые плитами из старого мрамора, в глубине, на почетном месте, виднелся огромный, полутораметровый самовар, а рядом с ним на широком прилавке стоял целый ряд чайников со свежезаваренным чаем. На стене висел, видимый издали, довольно большой портрет шаха Резы — как бы напоминая, что даже здесь, на краю пустыни, он абсолютный властелин.

Наргис и Хасан подошли к Генриху.

— Вы немного изменились, но я сразу вас узнал. Ведь вы были когда-то у меня с Ширин. Она вас ждет… — сказал Хасан, сердечно здороваясь. Удивленная их старым знакомством, Наргис с удовольствием подумала, что ей не нужно представлять своего товарища — она хотела побыстрее вернуться в Шираз. Достав из сумочки конверт, девушка сказала:

— Отец Ореша дал это для вас, деньги могут пригодиться.

— Нет, не надо, — ответил Генрих, — мне дал немного денег доктор Иоахим. Дал даже несколько золотых монет.

Генрих достал их из кармана; на его ладони золотистым блеском сверкнули солнечные лучи. Спрятав деньги, он достал из рюкзака несколько конвертов с написанными адресами.

— У меня к тебе просьба. Я написал их на всякий случай. Приклей марки и бросай в почтовый ящик по очереди, согласно датам. Это письма к моей матери. Запомнишь?

— Да, — ответила девушка и спрятала письма в сумку. Она очень спешила. — Прошу сердечно поздравить госпожу Ширин. Хорошей дороги!

Когда Наргис вышла из караван-сарая, Хасан и Генрих вошли в чайную и сели за столик.

— Уважаемый, будьте добры, отдохните здесь и подождите меня. Знаете, мы не часто приезжаем, чтобы продать свой товар и кое-что купить. Постараюсь как можно быстрее завершить свои дела, и через час двинемся в путь.

— Только, прошу, не покупайте лекарств, у меня в рюкзаке есть для вас целый набор, — сказал Генрих.

Сухое, все в морщинах, лицо Хасана засияло улыбкой.

— Я здесь покупаю мыло, индийский чай, чтобы в пустыне не парить трав, и немного тканей для наших женщин. А лекарства — это настоящий клад. Люди в пустыне всю жизнь не видят доктора. Спасибо вам, вернусь не позже чем через час…

С места, где сидел за столиком Генрих, виден был весь двор. Хозяин, старый седеющий человек, давно наблюдал за ним. Генрих тоже обратил на него внимание. Его лицо с беззубым ртом, запавшими щеками и застывшими в покорной, услужливой улыбке губами напоминало маску сатира.