Вадим Органов - Воспоминания

Борис Сергеевич тоже ели сдерживал свое нетерпение.

— Ну орлы, посмотрим, если все нормально, то ставим пресс на обкатку.

Я занял место у пускового реостата и включил мотор. Пресс заработал, не было слышно ни посторонних шумов, ни скрежета. Хорошо работающая машина, вызывает гордость и уважение. Она пробуждает веру в человеческий разум, способный совершать и творить небольшое чудо в бесконечных пределах научно-технического прогресса. У нас был прекрасный опыт, который дал нам новые силы и уверенность в себе.

За процессом обкатки нас застал управляющий трестом. Он выяснил, как идут дела. Потом благодарил нас, как он сформулировал, за фронтовую работу и инициативу. А потом неожиданно чуть не расплакался.

— Вы — это всё, что я сейчас имею!

И пошел осматривать смонтированную уже шаровую мельницу.

Наш завод был готов к выпуску требуемых оборонной промышленности огнеупорных блоков. Таких, казалось бы, совсем простых и в тоже время далеко и совсем не простых блоков.

Приближался Первомай, а на фронте затишье. Наша компания почти совсем распалась, кого призвали в армию, кто ушел на другие предприятия. Я вернулся работать в электроцех, так как почти всех электриков призвали в армию.

Уже вновь заработал на полную мощь литейный цех, а теперь еще выходило на полную мощность, как мы его называли, шамотное производство. Привезли блоки и кирпичи с разобранных печей, их молотили в шаровой мельнице. Пройдя через сито, полученный помол нужного размера в определенной пропорции с глиной загружался в пресс. Теперь уже полученная масса несколько раз прокручивалась через него. Потом её доставляли на формовочный участок, который был организован под шатром гофпечи. Перед самой формовкой массу еще раз мешали в бетономешалке.

Меня поставили обслуживать этот участок. Запустив утром мельницу и пресс, я приходил на формовочный участок. На этом участке работали одни женщины под руководством мастера, которого специально прислали на завод для организации работ по выпуску огнеупорных блоков. Все его называли — «дед». Дед был мало разговорчив, зато был всегда очень сосредоточен на деле, в котором он считался высококлассным специалистом. Он не терпел пререкания. Как величайший мастер своего ремесла, он умел заставить беспрекословно выполнять свои распоряжения и указания.

За ним было интересно даже просто наблюдать, как он определял готовность и качество массы. Контроль он начинал уже с привезенной после пресса предварительно готовой массы. Он брал небольшой комок в руку, потирал его, скатывал, снова тер. Лишь только тогда, когда она соответствовала его условиям, разрешал загружать в бетономешалку. Потом он добавлял сухого шамота или глины, чего по его мнению, не хватало в составе. Он кивал головой. Это означало, что можно было включать бетономешалку. Включать без его команды агрегат ни в коем случае было нельзя. Через какое-то время дед дает команду остановить, и вновь он проверяет, только ему понятным способом качество массы.

Еще тщательней мастер проверял трамбовку массы в формах. Форма заполнялось массой и специальными трамбовками работницы начинали её уплотнять. Дед сидел в сторонке и наблюдал. Потом молча подходил к одной из них, отодвигал её в сторонку и начинал свою проверку. Для этого он применял палочки разной конфигурации. Тыкал ими по поверхности определяя плотность трамбовки, также молча подкладывал в нужные места массу. Отходил, уступая место работнице для продолжения трамбовки. Всё это по несколько раз. Когда по его придирчивому взгляду, формовка казалась успешной, он сам доводил поверхность блока, накладывал отшлифованную металлическую пластину и, постукивая молоточком и досыпая массу, добивался идеальной ровной поверхности блока.

Блок потом извлекался, выкладывался на выструганную доску и отправлялся в сушку. Но если в процессе контроля находился малейший дефект блок шел вместо сушки, снова в бетономешалку.

По мере высыхания блоков, они загружались в печь для обжига. обжиг блоков проводили в двух специально отгороженных камерах. Под них клали специально отобранные дедом дрова, в основном березовые. И только под его руководством, в понятном только ему порядке укладывали блоки. Наконец, не смотря на общее нетерпение, всё проверив ещё раз, он разрешал замуровывать камеру. Затем он поджигал дрова, и лишь когда они хорошо разгорались, можно было включать вентилятор. Из выхода вентилятора шёл дым вперемежку с паром. Подбрасывали еще дрова, печь набирала требуемую температуру.

Всё постепенно налаживалось. Все работницы участка уже освоились с работой И дед меньше времени уделял им внимания, лишь контроль массы оставался в поле его постоянного контроля и проходил с такой же тщательностью и педантичностью.

В один из дней, когда до готовности блоков оставалось совсем немного времени, произошло чрезвычайное происшествие — ЧП.

Утром, как обычно обошел все закрепленные за мной объекты — мельницу, пресс. Потом перешёл на гофпечь, вентилятор работал нормально. Осмотрел мотор, попробовал его насколько он нагрелся в процессе работы — рабочий нагрев, всё нормально, как обычно. Уже поднимаясь на верх к обжигальщику, на лестнице услышал словно взрыв, оглянувшись увидел, что горит мотор. Бросился к рубильнику, выключил. Еще непонимания, что именно произошло, уже бежал в электроцех. Доложил там о случившимся.

Нужно было заменить мотор. Организовали две бригады, одна снимала сгоревший мотор, другая снимал мотор с неработающего вентилятора на другой печи. К обеду поменяли мотор, запустили вентилятор, печь загудела и все облегченно вздохнули и только стали расходиться, как послышался жуткий скрежет уже в самом вентиляторе.

Что бы определить, что произошло, быстро сняли боковую крышку. Увидели, что вал крыльчатки лопнул. Нужно полностью её менять. Сам вентилятор был достаточно мощный, диаметр крыльчатки больше роста человека, два с половиной метра. И чтобы заменить сломанный узел, почти весь вентилятор нужно разобрать, снять верхний кожух, который наверно до этого момента ни разу не ремонтировали.

Начались наши мучения. Помещение, где установлен вентилятор, очень тесное, в проход между стенкой и самим вентилятором можно протиснутся только боком.

Вновь организовали две бригады. Одна разбирала вентилятор с которого уже сняли мотор, другая, в которой был я, приступила к снятию верхнего кожуха, для замены крыльчатки.

Параллельно решили разбирать дымоход, уже разобранной вытяжной трубы, построенной еще до революции, где-то в конце прошлого века. При разборке трубы кирпич бросали не только снаружи, падал он и в трубу, Дымоход очистили быстро и печь не потухла.