Вадим Органов - Воспоминания. Несколько дней той войны

Редактор Владимир Органов

Корректор Ирина Суздалева

Иллюстратор Орг.Бюро

© Вадим Органов, 2022

© Орг.Бюро, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-4493-7033-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вадим Анатольевич Органов (1925—1996)

«Война, война началась!» – услышал я, рыбача в дальнем углу пруда. Так кричали мальчишки, спускавшиеся по крутому склону на другом его конце.

Редкие облака, гулявшие по небу, закрыли солнце, и как-то всё вокруг сразу вдруг потемнело, и даже отражение облаков на воде приняло странный, фантастический вид.

Те немногие отдыхающие, что были у пруда, стали поспешно собираться. И я последовал их примеру, смотал свои снасти и поспешил домой.

Сразу стала мучить одна лишь мысль: «С кем война? С кем будем воевать?» И вдруг вспомнил и лишь сейчас смог сопоставить с тем, что кричали те зенитчики, которых я видел ещё ранним утром.

Я выходил из дома, а по шоссе в сторону посёлка Хлебниково двигалась колонна тяжело нагруженных «яазов» 1 1 Такое название дает им автор, но скорее всего это – ЯГ-6 или ЯГ-4. Автомобили грузоподъёмностью 5 тонн, выпускавшийся на Ярославском государственном автозаводе до войны. с прицепленными орудиями. Бойцы, что сидели в них, пытались перекричать грохот машин и махали мне руками. Тогда мне всего лишь показалось, что они, увидев меня с удочками, просто желали мне удачной рыбалки. Но я расслышал совершенно чётко долетевшее до меня: немцы. Не понимая тогда, какое отношение услышанное слово имеет ко мне и к моей рыбалке, я почти забыл об этом, но сейчас всё сложилось. Я пустился бежать домой. Там мой младший братишка что-то пытался мне объяснить.

– Выступал Молотов по радио. На нас немцы напали ве-ррро-лллом-но.

Он не мог выговорить это слово – «вероломно». Получалось смешно. Родителей ещё не было, они ещё не вернулись из Москвы. Не зная, что предпринимать в этой ситуации, я пошёл в школу.

Все мысли уже крутились вокруг событий последней недели, при этом вспомнился разговор Владимира Петровича с отцом об обстановке на границе. Он убыл позавчера к месту службы в Брест, но тогда их разговор шёл о заявлении ТАСС.

Я ещё подумал, что теперь уже решённый вопрос на совместный отпуск с дядей Володей, с маминым старшим братом, обещавшим взять меня с собой, теперь неминуемо зависнет до лучших времён. И всё, что я напридумывал по этому поводу, рыбалку и охоту, всё это потеряло всякий смысл. Ещё бы неделю, ну чуть больше. И с первого июля должно было начаться наше спланированное приключение, а теперь всё это с этой войной рушится, и неизвестно, на какой срок.

Я вошёл во двор школы, где уже собрались мои одноклассники и другие ученики нашей школы. Они окружили нашего школьного директора Иван Фёдоровича с вопросами, главный который звучал почти по школьной программе: «Что делать?»

Поскольку, наверно, никто ещё совсем ничего не понимал, всё это сложившееся нынешнее положение вещей, он тоже ничего не понимал, но как мог успокаивал всех нас, за кого он должен был отвечать по долгу своей совести и обязанностей.

– Отдыхайте. Первого сентября в школу.

В его словах звучала практическая уверенность в скорой победе.

– Фашистов, конечно, разобьём малой кровью, великой нашей силой непобедимой Красной армии.

Потихоньку мы стали группироваться по классам, и уже там давали выход своим эмоциям. Обсуждали расположение армий, превосходство техники и оружия, мужество и отвагу наших доблестных красноармейцев.

Строили планы, насколько затянется эта война и что будем делать, когда всё закончится, а до нас дело так и не дойдёт. Это было ясно и совершенно точно, что никому из нас не удастся попасть туда и никакого фашистского гада мы не сможем убить из винтовки. Одним словом, мы не успеем совершить ни одно своё геройство.

Солнце клонилось к закату, и длинный, и в то же время такой быстрый день, похоже, неожиданно заканчивался ничем особым. Все разбежались по домам. Наверно, все, как и я, почувствовали своё вечное желание перекусить чего-нибудь.

Дома царила вполне спокойная обстановка, мать с отцом разбирали покупки, но чувствовалась какая-то скованность и невысказанная тревога, нервное лишнее движение по дому или, наоборот, излишняя суета по ерунде. Куда что класть? Раньше такого я не замечал.

Отец посмотрел на меня.

– Ты поел? Где ты был?

– В школе.

– Ты обедал?

То, что отец был настойчив, меня тоже смутило, раньше меня, наверно, про еду никогда не спрашивали, просто сажали за стол и давали что было. Я, конечно, был чертовски голоден, как никогда, наверно. Пообедали, вернее, поужинали почти молча. Отец читал газету и ел, не глядя на нас, словно прятался за этот официальный листок от наших немых вопросов. Искал ответы, но ответов там ещё, конечно, не было.

Мать погладила меня по голове, я нервно вывернулся. Ко мне прижался Эрик, славный щенок. Он тёрся о мою ногу, требуя от меня положенной прогулки. Это была уже третья собака, которую я воспитывал для своего дяди. Тогда мысли вновь пошли по кругу: отпуск, собака. Стало грустно. Породистый охотничий пёс палевой масти с длинными ушами глядел на меня своими очень умными глазами: что бы он мог сказать, если бы мог.

Мы с ним отправились гулять. Было тихо и безлюдно. Обычно в это время детвора вовсю гоняла по дворам, слышался её вечный гомон и смех. Пёс, обычно носившийся и вечно убегавший от меня по своим делам, теперь жался у моих ног, и, убежав, он тут же возвращался обратно. Наверно, почувствовал тревогу во всём, и это передалось мне. А может, наоборот, от меня к нему. Гуляли, пока не потемнело. Зажглись немногие фонари, и народу на улице прибавилось. Мы проходили мимо собравшихся групп. Все чего-то ждали. Но так ничего больше не происходило. Потом все так же незаметно разошлись по своим домам.

Первый день войны прошёл. Никто тогда ещё не знал, сколько таких дней ещё впереди и на сколько к нам пришла война, сколько и каких приготовила она для нас испытаний. Никто не знал ничего про будущее, про лишения, потери, что кому предстоит выдержать из-за неё.

Придя домой, я прослушал сводку новостей по радио. Пока ничего такого. Пошёл в ванную. Она мне служила отдельной спальней. Можно было зажечь свет и, никому не мешая, читать, пока не заснёшь. Сон сначала не шёл. Я начал читать первое, что попалось под руку. Конечно, так уснул, не дочитав и страницы, так со мной порой бывает.