Вадим Органов - Воспоминания

Время шло, занятия продолжались, все уже втянулись в солдатскую жизнь, всё становилось уже привычно и обыденно.

В начале сентября нам объявили, что кто хочет пойти учиться в военные училища, может об этом заявить, объявили и условия поступления.

Еще учась в школе у меня зародилась мысль о поступлении в военное училище и желание стать командиром, еще больше она укрепилась, когда я ходил в драмкружок в расположенную за поселком зенитную часть. Меня привлекла сама атмосфера дружного военного коллектива с четким распорядком и дисциплиной. На репетициях, когда случались перерывы я читал Уставы, наставления, что стояли на полках Красного уголка, рассматривал плакаты висящие в учебной комнате, слушал разговоры красноармейцев о их занятиях, о технике.

Я написал заявление и понес его к командиру батареи. Когда вошел в землянку, где находился штаб батареи, то писарь, сидевший за столом и что-то там писавший, с явным презрением посмотрел на меня и сказал такое, от чего я чуть было не присел, ноги подкосились. Что меня удержало, так то, что появился комбат, он вышел из второй половины землянки. Я по форме обратился к нему и подал свое заявление.

Он внимательно прочитал его, потом внимательно посмотрел на меня и пригласил к себе. Он стал меня расспрашивать, как я учился, почему не окончил школу, кто мои родители, когда призван в армию. Его особенно интересовали отметки по математике. Спрашивая об этом, он смотрел на меня.

— Артелеристу без знания математики никак нельзя.

Я раскатал ему, что мое желание стать командиром возникло еще в школе, как я не раз посещал воинскую часть. Он слушал меня внимательно и настороженно.

— Ну хорошо. оставьте свое заявление, я сообщу свое решение. Можете идти.

Слово «заявление» он произнес как-то совсем язвительно, может не поверил ни одному моему слову.

О своем решении пойти в училище я также написал письмо домой.

Дня через два командир расчета передал мне, чтобы я после обеда прибыл к командиру батареи. Он поинтересовался у меня, с чего это меня вызывают. Я ответил, что подал заявление о направлении меня в училище, другого повода я не знаю.

После обеда я в землянке комбата, и снова расспросы про мою учебу. Я рассказал, что математику знаю хорошо и числился у нашего преподавателя Иосифа Григорьевича в аспирантах. Комбата это заинтересовало и я стал увлеченно рассказывать. Иосиф Георгиевич преподавал нам алгебру, геометрию, тригонометрию, а также физику. Материал давал доходчиво и интересно, и с таким собственным увлечением, себя вел с нами на равных. Все уроки были на редкость неординарные, рассказывая ту или иную теорему, он вдруг мог легко прервать свой рассказ.

— А ну ка, дайте мне Киселева. (это учебник по Геометрии, или Шапошникова и Вальцева — это по алгебре), как они там говорят?

И мельком взглянув туда, вносил коррективы в свой рассказ на наш уровень, продолжал. Весь класс незаметно от нас он разбил на три группы. Ученики, кто мог выучить теорему и правильно решить несложную задачу. Студенты — это уже на порядок выше. И аспиранты. Последние могли решать сложные примеры и творчески подходить к их решению. Был еще у один Сережа Савельев, который по способностям превосходил всех в классе. Каждой группе на контрольных работах давались дополнительные персональные задачи.

Комбат выслушал мой рассказ.

— Ну, а ты был в какой?

— Аспирант.

— Ну, хорошо, аспирант, реши ка вот это!

Он мне дал мне задачку по теореме Пифагора и я её быстро решил. После этого он развернул карту, указал три точки: расположения батарей, наблюдательного пункта и цели. Он велел определить расстояние до них и выдать целеуказание для стрельбы. Дал справочник, свой специальный транспортир для определения азимута. Для решения этой задачи у меня ушло десять минут. Дал вторую задачу, её я решил еще быстрее. Он стал меня спрашивать, как я их решил. Я всё ему объяснил, весь ход моего решения. Комбат остался доволен и отпустил меня. Командир расчета, когда я вернулся спросил меня, что я делал. Я рассказал.

На следующий день после завтрака, старшина приказал мне остаться и не ходить на занятия. Оставшись один в землянки, я стал ждать старшину и надеялся со всей своей наивностью, что меня направят в училище, я почти сдал экзамен. Вскоре появился старшина и повел меня к себе в каптёрку, велел снять обмундирование и дал мне новое, велел одеть. Оно снова было великовато на меня. Он позвал портного и велел тому к завтрашнему дню подогнать его по моему росту.

Боевой состав батареи ходил в сапогах. Старшина вызвал сапожника и приказал в течении двух дней сшить мне сапоги. Сапожник снял мерку, попросил на это три дня. На что старшина сказал твердо, что лишь два дня и ни часом больше.

Я снова переоделся в свое старое обмундирование и пошел на занятия к моему расчету. Расчет отдыхал. Мой командир, подозвав меня к себе, снова стал расспрашивать, что да как. Я все ему рассказал, поделился честно своими мыслями на сей счет.

— Он ко мне относиться с какой-то отцовской заботой, толи за мой рост, толи за то, что я его хорошо понимаю, когда он объясняет мне материал.

— Что-то мне не понятно. Ну, да ладно! Что бог не делает всё к лучшему.

Через два дня всё моё новое обмундирование было готово и я на зависть всех ребят из батареи вышел из старшинской каптёрки совсем другим и стал предметом всеобщего внимания. В тот же день снова возобновились наши занятия с комбатом по решению задач на стрельбу, по карте, как к этому применять буссоль.

В первое же воскресенье, после того, как я отправил письмо домой, снова ко мне приехала мама и увидев меня была настолько удивлена моим новым видом, что в изумлении долго не могла ни чего говорить. Сидела только слушала, а я рассказывал ей обо всем, что со мной наилучшим образом произошло после её первого приезда сюда. Она потихоньку пришла в себя и рассказала мне о домашних новостях.

Отец окончил курсы и получил новое назначение. Она дала мне его новый адрес. Бабушка умерла, на похоронах были почти все, кто мог. Дядя Володя хотел меня тоже увидеть, но его дела не позволили ему это сделать, шлет привет и надеяться, что я буду хорошим командиром. Она не жаловалось на жизнь, но и без того знал, как ей сейчас тяжело. Я запретил ей что-либо привозить. Я не знал сколько мне здесь еще предстоит пробыть.

Занятия с комбатом продолжались. В один из таких дней раздался звонок. Он прервал занятия.

— Всё! Завтра у вас принятие присяги.

С этой новостью я пришел в землянку. На вечерней поверке старшина объявил распорядок дня на завтрашний день.

День начался, как всегда, с подъема, физзарядка, завтрак, после завтрака построение. Старшина внимательно рассматривает каждого, обходя весь строй батареи. Он дает походу поручения, кому почистить ботинки, кому подтянуть ремень, несколько человек получили замечание о грязных воротничках и плохо намотанных обмотках. На устранение всего старшина дал 10 минут. Сержантам дал указание после построить свои расчеты. Снова построение, получение оружия. Командиры расчетов еще раз напомнили, как правильно нужно выходить из строя и обращаться с оружием. Наконец всё было готово.