Эдуард Ростовцев - Час испытаний (с илл.)

В одно мгновение Галка забыла о провале явки в ателье и о своих недавних тревогах. Теперь ее занимало только одно - подразделение, в котором служит Вильма. Галка вынуждена была признать, что, несмотря на кажущуюся беспечность, ее знакомая не любила распространяться о служебных делах.

- Ну, что ж - в «Бристоль» так в «Бристоль», - согласилась Галка.

Укрываясь от палящего солнца, они шли в тени развесистых каштанов. Был первый по-настоящему летний день. На углу Садовой улицы и Приморского бульвара, в каких-то ста метрах от «Бристоля», дорогу им преградили два подвыпивших эсэсовских офицера.

- Эрнст, посмотри, какие красотки! - заорал кривоногий штурмфюрер с рыжими всклокоченными усиками над верхней губой. Другой - худощавый высокий блондин с угрюмым ассиметричным лицом - вразвалку подошел к Вильме и бесцеремонно ущипнул ее за подбородок.

- Я давно мечтал о такой…

Он не договорил. Молча и абсолютно спокойно Вильма повернулась к нему боком и коротко, по всем правилам бокса, ударила эсэсовца в лицо. Удар был так силен, что офицер упал на тротуар.

- Che bestia [1] Какое животное! (итальянск.) . , - сквозь зубы процедила итальянка.

Второй эсэсовец, отпрянув назад, рванул с пояса пистолет. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Галка подскочила к нему и схватила за руку. Кривоногий попытался оттолкнуть ее, но с Галкой не так-то легко было справиться. А тем временем Вильма уже выхватила из сумочки маленький пистолет.

- Партизаны! - не своим голосом заорал кривоногий.

- Галина, отойди, я убью эту скотину! - крикнула Вильма.

От «Бристоля», расстегивая на ходу кобуры, к ним бежали немецкие офицеры. У Галки засосало под ложечкой. Только сейчас она поняла, в какую историю попала… Кто-то из подбежавших рванул ее за ворот, кто-то больно ударил по щеке. На Вильму набросились два офицера. Галка с ужасом подумала, что итальянка сейчас начнет стрелять и тогда - конец. Но Вильма не выстрелила. Размахивая пистолетом, она лихорадочно оглядывалась по сторонам и вдруг, пронзительно свистнув, закричала:

- Друзья, на помощь!

Галка не сразу поняла, что произошло потом. Четыре офицера итальянского военно-морского флота врезались в свалку. Немцам пришлось туго, хотя численный перевес был на их стороне. Толстый обер-лейтенант, крутивший Галке руки, получил такой удар, что потом долго не мог повернуть головы. Особенно досталось двум эсэсовцам. Галка не понимала, почему немцы не стреляют. Они вообще не особенно церемонились с итальянцами, а тут еще такая драка. Но она удивилась еще больше, когда немецкий майор с рассеченной в потасовке губой сердито сказал одному из итальянцев:

- Стыдитесь, капитан-лейтенант, вы ударили старшего по званию. Только то, что вы награждены высшим орденом рейха, удержало меня от применения оружия. Но я этого так не оставлю.

- Вам ли говорить о стыде, господин майор, после того, как вы подняли руку на женщину! - на чистом немецком языке резко ответил итальянец.

Майор, круто повернувшись, ушел.

Другой немец - толстый обер-лейтенант, потирая шею, сказал примирительно, обращаясь к тому же итальянцу:

- Не сердись, Фарино. Мы не знали, что это ваши дамы. - И тут же осклабил металлические зубы. - Ну и дерешься же ты, черт!

- Утешьте себя мыслью, Мюллер, - рассмеялся третий немец - молоденький лейтенант в очках, - что вы получили затрещину от чемпиона мира.

С кислыми улыбками немцы принесли извинения девушкам и ретировались.

Пока Вильма рассказывала своим товарищам, из-за чего началась драка, Галка внимательно разглядывала итальянских моряков. Все четверо были довольно молоды: старшему из них - Умберто Фарино - не было и тридцати лет. Они, по-видимому, были боевыми офицерами - у каждого на тужурке в несколько рядов пестрели орденские ленточки, а у Фарино, кроме того, красовался немецкий Рыцарский крест. Еще раньше Галка обратила внимание на то, что все четверо были плечистыми, физически развитыми людьми…

- Amici miei! [2] Друзья мои (итальянск.) . - спохватилась Вильма. - Я забыла вам представить мою подругу. Это Галина Ортынская - та, о которой я говорила тебе, Умберто. Ее бабушка - наша соотечественница.

Галка вмиг оказалась в центре внимания. Драка была забыта. Выслушав за минуту не менее сотни комплиментов, сыпавшихся одновременно с четырех сторон, Галка невольно рассмеялась и закрыла уши.

- Синьоры, прошу пощадить мои барабанные перепонки!

- О, вы прекрасно говорите по-итальянски!

- Настоящая римлянка!

- Наше знакомство следует отметить!

- Внимание! Курс на «Бристоль». Гвидо идет в авангарде, Анастазио замыкает. Полный вперед!

Время было обеденное, но на эстраде ресторана уже играл оркестр, и пышнотелая, ярко накрашенная девица хрипло пела двусмысленные куплеты. Сидящие за столиками немецкие офицеры вяло аплодировали. Появление итальянцев было встречено настороженным любопытством. Видимо, тут уже знали о драке.

- Идемте в отдельный кабинет, - сказала Вильма. - Я не могу видеть эти самодовольные рожи.

Но все кабинеты были заняты.

- Не желаете ли пройти в Голубой зал? - на ломаном немецком языке предложил метрдотель. - Там мало посетителей.

В небольшом зале, окрашенном в лазурные тона, не было ни эстрады, ни декольтированных девиц, не было тут и немцев. Два румынских морских офицера сосредоточенно пили водку.

- Мамалыжники поминают свои корыта, - усмехнулся один из итальянцев.

- Я не понимаю твоей шутки, Гвидо, - заметил коренастый, крепко сбитый Анастазио. - Румыны - наши союзники, и гибель их транспортов - факт довольно печальный.

- Иди ты к богу со своими наставлениями, - огрызнулся тот.

- Друзья, перестаньте спорить, - вмешался старший по званию Фарино. - Мы не за этим сюда пришли.

- Как хочешь, Умберто, - пожал плечами Гвидо. - Но я считаю, что русская субмарина просто классически потопила эти лохани. Надо быть объективным.

- Я не уверен, что это была подводная лодка, - покачал головой Фарино. - Но прекратим этот разговор. С нами девушки, и мы можем показаться невежливыми.

Подошел официант.

- Мускат «Красный камень», как всегда?

- К дьяволу мускат! - встрепенулась притихшая было Вильма. - Галина, скажи ему, чтобы принес водку. Только холодную. Хочу напиться!

- Что с тобой? - удивился Фарино.

- Синьорина Мартинелли не может забыть эту историю с госпитальным судном, - вмешался Анастазио.

- Не у всех такая короткая память, как у тебя, - сердито буркнул Гвидо.

- Какие нежности! Слушая вас, можно подумать, что вы святоши, а не боевые моряки.

- Не много мы прибавили вчера к нашей боевой славе.

- Война есть война, - вмешался Фарино. - Пора примириться с тем, что на войне убивают.

- И с убийством раненых примириться тоже? - вспыхнула Вильма.