Сергей Семенов - Мир приключений, 1928 № 10

Пилот вытер лоб платком. Как мог он снизиться, если невозможно было выключить машину без того, чтобы хвост не поднимался кверху?

Он летал вокруг аэродрома, ломая себе голову над этой задачей. Контрольные рычаги были в порядке. Он мог оглянуться и видеть через толстое, распухшее крыло аэроплана, как двигались элеваторы и руль, когда он делал движение ногой или рукой. Но не могло быть сомнения, что случилось какое-то несчастье. Очевидно, балласт соскользнул вперед, меняя центр тяжести, загружая нос аэроплана и поднимая тем самым хвост.

Но объяснение всегда легче найти, чем выход. Балласт должен был скатиться вперед от толчка, — рассуждал пилот, — значит, толчком же его нужно и вернуть на прежнее место. Он дал мотору полный ход и слегка нырнул, чтобы развить скорость. Потом он заставил аэроплан почти встать на хвост.

Пилот ощутил легкий толчок. Он угрюмо усмехнулся, думая, что теперь то уж балласт вернулся на свое место.

— Поймал тебя, — говорил он себе, — ах, ты мерзкий, мерзкий балласт!

Но мгновение спустя, когда он снова выключил мотор и попробовал планирующий спуск, машина опять начала клевать носом.

Он попал в скверное положение и отлично понял это. Балласт не только скатился в переднюю часть отделения для артиллериста, он, без сомнения, пролетел прямо через маленький туннель, сообщавшийся с кабинкой наблюдателя. А так как кабинка была почти на целый фут ниже пола помещения для артиллериста, то было совершенно невозможно вернуть балласт на прежнее место. Можно было заставить балласт откатиться в заднюю часть кабинки наблюдателя, но не вернуть его наверх и назад. Где он лежит сейчас, там он останется.

Пилот знал, что не сможет снизиться обычным путем, с выключенным мотором, со скоростью шестидесяти миль в час. Все, что ему оставалось, это дать машине половину хода, снизиться очень быстро, и надеяться на лучшее. Но что это будет за лучшее? Хвост опять поднимется, как ракета, нос опустится вниз и машина полетит кувырком при восьмидесяти милях в час.

Пилот в отчаянии заглянул вниз. Он увидел в автомобиле директора и главного инженера. Он заметил и другой автомобиль, странно напоминавший автомобиль скорой помощи. Рядом с автомобилем стоял человек в белом и смотрел на верх. Нет, это не была карета скорой помощи. Это фургон булочника. А этот человек в белом — приказчик булочника. Но они, вероятно, послали же за каретой скорой помощи. Ему нужно продержаться, пока эта помощь не приедет.

Он стал подниматься, уходя все дальше от земли. Он был на высоте 5 000 футов. Если бы он мог пробраться в кабинку наблюдателя и перенести балласт!.. Не так трудно попасть назад. Надо перелезть через крыло и войти через подъемную дверь в крыше кабинки. Но что будет в это время с аэропланом? Пилот снял руку с рулевого рычага. Медленно и с некоторым достоинством повернулся аэроплан направо, затем правое его крыло опустилось, Вот, что случится, если он перейдет в кабинку. А дальше будет то, что аэроплан кубарем полетит вниз. Но нельзя закрывать глаз: это все-таки единственная возможность спастись. — Пилот выровнял аэроплан. Потом дал ему левый поворот. Он знал, что нужно будет несколько минут, чтобы аэроплан выпрямился и затем сам собою повернулся бы направо.

Нельзя было терять времени. Отстегнув предохранительный пояс, он как белка перелез через крыло и скрылся в подъемной дверце.

Аэроплан точно сразу почувствовал, что нет больше твердых рук, управлявших им. Он быстро повернулся направо.

Пилот с лихорадочной торопливостью выбрасывал через туннель в помещение артиллериста мешки с песком. Он уже побросал туда полдюжины мешков, когда нос аэроплана вдруг опустился и кабинка стала крутиться, как веретено.

Пилот бросился к подъемной дверце. Но в это время все мешки с песком, которые он побросал в помещение артиллериста, поползли обратно и ударили его по ногам. Он упал, потом с отчаянием схватился за вертящееся крыло. Нос был направлен теперь по вертикальной линии и аэроплан мчался вниз, как безумный.

Пилот просунул ноги в отверстие, задержался на мгновение наверху и потом скатился прямо в свое помещение. Голова его ударилась о рулевой рычаг. Ему казалось, что у него слишком много рук и ног, так здесь было тесно. Но, в конце концов, он все же выпрямил руль и поставил контрольный рычаг в нейтральное положение.

Аэроплан перестал вертеться, нырнул и затем выровнялся не выше, чем в 500 футах от земли.

— Фью! — свистнул пилот.

Может быть, — подумал он, — ему и удастся еще снизить аэроплан в таком положении, в каком он находится сейчас. Другого выхода, во всяком случае, не было. Если он опять попробует перетащить балласт, аэроплан снова завертится и мешки, все равно, полетят обратно. Это не имело ни какого смысла. Но снизиться ему придется с мотором почти на полном ходу, чтобы хвост опять не поднялся кверху. Ему вспомнилось выражение военных летчиков, когда они бывали в хорошем настроении.

— Хвосты вверх! — говорили они.

Какая ирония! Хвосты вверх! Мало веселого было в этом аэроплане, упорно державшем хвост кверху.

Была не была! Он дал мотору такой ход, на какой только мог решиться, и аппарат стал снижаться со скоростью добрых семидесяти миль в час. Пилот едва дышал от волнения. Громче всего ему казался стук собственного сердца. Аэроплан снижался. Во избежание пожара при падении на землю, он выключил мотор и напряженно стал ждать. Долго ждать ему не пришлось. Кверху поднялся хвост, и нос врезался в землю. Грациозно перекувырнувшись, аэроплан лег на спину.

Когда директор, главный инженер и механики бросились к аэроплану, пилот отстегивал предохранительный пояс. А когда они подбежали к разбитому аэроплану, пилот выбрался из своего положения вверх ногами, и головой и руками ткнулся в землю. Потом он выполз из-под аэроплана, встал на ноги и очутился лицом к лицу с испуганным директором.

— Где этот идиот, который так привязал балласт? — спросил пилот. — Где он?

Директор показал на маленькую фигурку, удаляющуюся по полю.

— Вон он идет. Он только что просил уволить его.

Очерк П. К.

Удивительно! Но как это делается?

Вот вопрос, который постоянно слышишь, когда упоминают о говорящих фильмах.