Сергей Семенов - Мир приключений, 1928 № 10

— Пей! Оленя скоро буду бить! Абурдать [3] Есть мясо в сыром виде. станем! Брюхо твое, забыть, тоже мяса хочет?

— Как? Оленя хочешь бить?! — удивился Елизаров, смущенно глядя на самоеда, который говорил таким тоном, точно был у себя в чуме. — А на чем же мы поедем? Может к утру и туман рассеется… Восемь голодных оленей далеко не потянут.

— Туман пройдет — оленей пасти будем! — Сказав это, Терентий решительно подошел к неподвижно лежавшим животным. Выбрал небольшого быка, снял тягло и поднял на ноги. Потом обвязал шею тызеем (аркан для ловли оленей) и поволок куда-то в туман.

Заинтересованный таинственным поведением самоеда, Елизаров слез с саней и пошел по следам, стараясь шагать как можно тише.

Так Елизаров прошел шагов триста. Мокрое, зыбкое болото сменилось сухой кочковатой возвышенностью, поросшей пушицей, ягелем и листоватыми лишайниками. Следов самоеда уже разглядеть не было возможности. Виднелись лишь оттиски оленьих копыт. Пройдя еще шагов до пятисот, Елизаров остановился. Сквозь туман он увидел небольшой холм, сплошь загроможденный плитами темно-серого сланца. На самой вершине, среди белых кварцевых глыб, копошилось нечто живое. Тогда он подкрался к самоеду совсем близко и, укрывшись за стоявшей торчком плитой, стал наблюдать.

Терентий, присев на корточки, перебирал какие-то продолговатые деревяшки, прислоненные вряд к белому камню. Возле лежал со связанными ногами олень. Вокруг камня во множестве валялись оленьи черепа, рога и целые скелеты.

Самоед подолгу и внимательно осматривал каждую чурку. Скоблил ее ногтем, обнюхивал, относил на руке от глаз, как бы любуясь, и сдавил на прежнее место. Было видно по всему, что Терентий выбирал чурбак по своему вкусу. Елизаров не двигался. Он точно сросся с плитой, боясь выдать свое присутствие. То, что он видел, представляло для него большой интерес. Этнолог сразу догадался, что самоед случайно набрел на старое капище и готовился к жертвоприношению.

После тщательного осмотра всего божеского состава, долгих колебаний и сравнений, Терентий, наконец, как будто подобрал себе подходящего болванчика. Но по движениям и жестам самоеда Елизаров видел, что он своим выбором еще не совсем доволен. Чего-то во внешнем виде чурбака не хватало.

Взглянув последний раз на всю шеренгу порядком подгнивших божков, Терентий окончательно убедился, что лучшего ему не найти, и отошел со своим чурбаком в сторону. Вынул нож, стал отделывать.

Когда идол был готов, Терентий воткнул его в землю. Затем, сняв с головы шапку, встал на колени и низко поклонился ему. После поклона, самоед подтащил к идолу связанного оленя и всадил ему нож между передних ног. Олень дважды подернулся телом и замер с откинутой назад головой.

Приговаривая вполголоса что то по самоедски, Терентий обмочил палец в кровь и мазнул несколько раз по тому месту, которое у идола должно было обозначать губы и рот. Потребность божка была удовлетворена. Тогда Терентий навалился на мертвого оленя всем телом, жадно припал губами к еще горячей ране, и долго не отрываясь пил кровь.

В эту вторую ночь Елизаров скоро уснул. Фунта два с отвращением съеденной сырой оленины согрели тело. Ему впервые пришлось «абурдать». Раньше он упорно отказывался от подобных угощений, и даже не мог равнодушно смотреть на кровавые пиршества самоедов вокруг убитого оленя.

Проснулся он часа в три. Пользуясь крепким сном Терентия, Елизаров решил похитить тот чурбак, перед которым несколько часов назад самоед совершал свой примитивный ритуал.

Вокруг стоял попрежнему туман. Но он уже не пугал Елизарова, не вызывал в нем раздражения и тоски. Полное бессилие перед его могуществом временно притупило протест. Ему даже как то на миг пришла мысль, что люди могли бы и вечно жить в тумане, не видя ни неба, ни солнца, ни ясных горизонтов и морских далей, жить в замкнутом туманном круге, не мечтая ни о чем.

Терентий лежал в санях на спине и тяжело дышал раскрытым ртом. Его потное, измазанное кровью лицо производило отталкивающее впечатление. Мяса он съел по меньшей мере фунтов двенадцать. Он даже его не жевал, а глотал кусками, ловко кромсая у самого рта острым ножом.

Поднимаясь на холм, Елизаров неожиданно заметил, что туман как будто редеет. И ветер точно переменился: вместо холодного северного ему в лицо стал дуть теплый западный ветерок.

От радости этнолог позабыл и о своем намерении. В несколько прыжков он взобрался на самую вершину, оглянулся кругом и остановил взор на востоке. Там, в туманной дали, сквозило бледно — желтое пятно. С каждой секундой пятно заметно росло и окрашивалось трепещущим розоватым светом. Вдруг оно почти мгновенно вспыхнуло, запылало ярко-красным пламенем и разлилось широкой рекой на горизонте. Туман разорвало. Словно пораженный страшным ударом, он в смятении закачался гигантскими волнами, заклубился, свертываясь в облака, и стал таять, неизвестно куда исчезая. Скоро его нигде не было. Над тундрой сияло свежее, ясное утро.

Елизаров стоял зачарованный. Рождение дня совершилось перед ним, как по волшебству. Внизу, под холмом, он видел двое саней, а неподалеку уже паслось восемь оленей. От них к холму приближался самоед.

— А добрый у тебя бог, Терентий! Смотри, как хорошо нам помог! — улыбаясь встретил самоеда Елизаров.

— Как не добрый!.. Кормить надо! Кормить не станешь — худой Гудет! Вчерась абурдать давал — нынче помог!.. Гляди! — и самоед протянул руку на запад.

Елизаров обернулся. Верстах в десяти виднелась широкая полоса голубого моря. По морю медленно ползла черная точка, пуская длинной серой струйкой дымок.

Это шел пароход. Он держал курс прямо к берегу.

Научно-фантастический роман А. Меррита

Иллюстрации Поля

В Нью-Йорке только что напечатан новый научно-фантастический роман А. Меррита, автора романов «Лик в Бездне», «Лунное озеро» и других. У Меррита большая фантазия, несомненные знания и литературный слог.

Мы решили познакомить читателей «Мира Приключений» с последним произведением популярного в Америке писателя, так как оно своими достоинствами превосходит прежние, отличается новизной сюжета и чрезвычайной оригинальностью его.

Теперь наука значительно изменила взгляд на так называемую неорганическую природу, и Меррит главным действующим лицом своего романа берег металл, живой металл, обладающий и живущий групповым сознанием, коллективным разумом и волей, действующий под влиянием неведомых нам энергий и сил, до которых точное знание ощупью сейчас добирается.