Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— Зовут меня, сударь, Джон Робартс! — ответил англичанин надменно и сухо.

— Прекрасно! Будь внимательна, Луизон! Представляю вам высокопочтенного Джона Робартса, поручика 25-го гусарского полка ее величества королевы… понимаете? Потрудитесь помнить, что вы не смеете прикоснуться к нему ни зубом, ни когтем, за исключением случая законной защиты…

— Милостивый государь! Скоро ли вы прекратите эту неприличную комедию? — сказал англичанин.

— А вам, господин поручик Джон Робартс, — продолжал, нисколько не смущаясь, Коркоран, — имею честь представить мисс Луизон, наилучшую мою подругу… Теперь, господин поручик, если вы находите, что я недостаточно уважительно отнесся к вашему мундиру, я к вашим услугам и готов тут же и немедленно дать вам удовлетворение.

— Хорошо, сударь! — отвечал Робартс. — Об этом мы поговорим впоследствии, а теперь потрудитесь следовать за нами.

Путешествие не оказалось продолжительным.

В четверти мили оттуда находился английский лагерь, на берегу маленькой речки, впадавшей в Нербуду немного далее лагеря. Лошади, солдаты, маркитантки и все сопровождающее английскую армию группировались в живописном беспорядке.

Джон Робартс, сопровождаемый Коркораном и Луизон, вошел в палатку полковника Барклая.

Полковник Барклай, исполнявший теперь обязанности бригадного генерала, был самым храбрым офицером индийской армии. Он с большим трудом приобрел все повышения в чинах и всегда как в мирное, так и в военное время ему давали самые трудные поручения. То командуя полком на границе, то в звании резидента наблюдая за туземными властями, за их правительством и приготовлениями государей, плативших подати Индийской компании, как, например, Голькар, он приобрел полное доверие солдат и знал вполне основательно все пружины английской политики в Индии. Однако, не будучи ни братом, ни дядей, ни сыном или племянником кого-либо из директоров Индийской компании, он медленно повышался, но всегда получал неприятные или весьма опасные поручения.

Так и теперь, ему поручили атаковать Голькара.

Если ему удастся, то уже был наготове парадный генерал с блестящим родством, который тотчас будет прислан стать во главе армии и воспользоваться плодами победы Барклая. В силу этого полковник Барклай был постоянно в дурном расположении духа и имел вполне основательное нерасположение к фаворитам высокопоставленной и всемогущественной Индийской компании, но все это не мешало ему строго выполнять все свои военные обязанности.

Когда Джон Робартс вошел в палатку, старый Барклай, повернувшись к нему, спросил:

— Что нового, Робартс?

— Мы задержали одного человека, господин полковник. Это француз и, по-видимому, шпион Голькара.

— Хорошо! Введите его.

— Но, — сказал Робартс, — он не один…

— Хорошо! В таком случае пусть войдут с ним другие и поставьте двух часовых у входа в палатку.

— Но… господин полковник…

— Делайте так, как я вам говорю, и прошу не возражать мне!

Робартс замолк, подумав: «Ну что же, не хочет выслушать мои объяснения, пусть будет как ему угодно». Сделав знак Коркорану, он сказал:

— Войдите!

Коркоран вошел, предшествуемый Луизон, которая по знаку капитана тотчас улеглась у его ног под столом, отделявшим Коркорана от полковника, сидевшего вполоборота и делавшего вид, будто не видит и не слышит вошедшего. Вследствие этого полковник не заметил присутствия тигрицы.

Прошла минута полного безмолвия. Коркоран, видя, что полковник не говорит с ним и не приглашает его сесть, уселся без приглашения и, взяв со стола книгу, делал вид будто внимательно ее читает…

Наконец Барклай, убедившись, что имеет дело с человеком, которого не запугаешь, повернувшись, сказал отрывисто:

— Кто вы?

— Француз.

— Ваша фамилия?

— Коркоран.

— Ваша профессия?

— Моряк и ученый.

— Что вы разумеете под словом «ученый»?

— Я разыскиваю рукопись законов Ману и с этой целью путешествую за счет Лионской Академии наук.

— Куда же отправлялись, когда вас арестовали?

— Я разыскивал молодую девушку, которую какой-то разбойник похитил у ее отца.

— Это индуска или англичанка?

— Это дочь Голькара, государя мараттов.

Полковник Барклай, весьма недоверчиво поглядев на Коркорана, сказал:

— Почему вас интересуют дела Голькара?

— Я его гость! — решительным тоном отвечал капитан.

— Хорошо! — сказал полковник. — Но имеются ли у вас какие-либо рекомендательные документы?

Коркоран подал письмо сэра Вильяма Баровлинсона.

Прочитав письмо, полковник сказал:

— Хорошо! Теперь я вижу, что вы джентльмен. Вы можете успокоить Голькара относительно участи его дочери. Она в моем лагере: два часа тому назад ее привез сюда Рао. Она — весьма драгоценный для нас залог, но ей не сделано и не будет причинено ни малейшего зла. За это ручается честь английской армии; впрочем, сам Рао относится к ней с уважением, так как ему предстоит жениться на ней: это будет вознаграждением за его содействие…

— Скажите лучше за его гнусную измену!

— Как вам угодно назовите! О словах я спорить не буду… А теперь, господин Коркоран, если вы желаете увидеть прелестную Ситу и известить ее отца, что она жива и здорова и находится в лояльных руках, я вовсе не против этого и можно тотчас призвать ее сюда?

— Я не осмелился просить вас об этом, господин полковник, и глубоко благодарен вам за ваше предложение.

Полковник ударил в гонг. Тотчас появился Джон Робартс. Он ждал с любопытством и нетерпением конца разговора и был крайне изумлен, увидев, что Коркоран спокойно сидит у стола против полковника, а Луизон лежит между ними двумя, скрытая ковром, покрывавшим стол. Полковник, обращаясь к вошедшему поручику, сказал:

— Робартс, пойдите к мисс Сите и приведите ее сюда с полным уважением, которым обязан английский джентльмен к даме самого высокого происхождения.

— Но, полковник… — отвечал Робартс, желавший предупредить полковника о присутствии Луизон.

— Вы еще не ушли? — сказал с флегматическим высокомерием Барклай.

Робартс, вынужденный повиноваться, с опущенной головой вышел из палатки.

— Вы, вероятно, незнакомы с долиною реки Нербуды? — спросил Барклай тоном туриста, расхваливающего великолепие какого-либо вида. — Это чарующая страна. Там есть местоположения в тысячу раз великолепнее, чем в Альпах и Пиренеях… Вы, милостивый государь, можете мне относительно этого поверить, потому что я девять лет прожил там, не имея другого общества, как каменные утесы гор и шпионы, сообщавшие мне обо всех действиях Голькара… Ах, сударь! Какое скучное дело получать, анализировать, классифицировать и оценить рапорты полиции! Если вы немного геолог, подобно мне… Вы геолог? Нет! Очень жаль!.. Геология моя главная страсть… Ах, если бы вы были геолог, какие бы славные экскурсии мы бы с вами сделали дней через восемь, потому что мне достаточно этого срока для ниспровержения Голькара. Вам, быть может, неприятно это слышать, так как вы дружны с Голькаром. Ну хорошо! Не будем говорить об этом… Надеюсь, сударь, что вы сделаете мне честь обедать сегодня у меня?