Иван Головченко - Черная тропа. Повести и рассказы

Усач, однако, не нашел этот вопрос неожиданным. Он безразлично пожал плечами:

- Пожалуй, на заводе имеются дела поважнее. Не вышла на работу уборщица - ну и ладно. Не бегать же разыскивать ее! - Он усмехнулся и тронул Бутенко за локоть: - Впрочем, все это для вас неинтересно, товарищ автоинспектор! Я знаю, чего вы допытываетесь. Хотите, скажу?

- Ну-ну, угадайте…

Ловким движением усач вскинул на нос очки и взглянул на Бутенко хитроватым, проницательным взором.

- Вас интересует, товарищ инспектор, один деликатный вопрос: кто прошлой ночью сбил на главной улице города газетный киоск? Ведь правда, я не ошибаюсь?

Бутенко сделал изумленное лицо.

- Вы удивительный человек! Прямо-таки волшебник.

Завгар, заметно польщенный, шире расправил плечи и сказал не без самодовольства:

- Практика! У меня в городе каждый водитель - дружок. Вся информация от шоферов тут вот, - он постучал согнутым пальцем по записной книжке, - в этой памятке собирается… Итак, могу открыть вам секрет: киоск был свален трехтонкой, которая прибыла из Харькова и уже умчалась обратно. Номер машины, к вашему сведению, у меня тоже записан. Я сам не терплю, товарищ инспектор, автолихачей…

Бутенко подробно расспросил завгара об этом случае, задавая все новые вопросы. Горелов не переставал удивляться тому, насколько майор вошел в роль автоинспектора. Все же эта беседа с добродушным, чуточку лукавым усачом показалась Горелову утомительной и длинной. Только в сумерки они ушли из гаража. Шагая через лужи длинным глухим переулком, тускло освещенным фонарем, лейтенант спросил:

- Неужели и этот материал, товарищ майор, вы приобщите к делу?

Бутенко взглянул на него с улыбкой:

- Как, разве вы ничего не поняли?

- Признаюсь, меня нисколько не интересовали ни киоск, ни харьковская автомашина.

- А шофер Морев, у которого исчезла невеста?

- К нашему делу это как будто не относится.

Бутенко мягко положил руку на плечо Горелову.

- Древнее изречение, лейтенант, гласит: «Пути господни неисповедимы». Это значит, что невозможно заранее разгадать пути человеческой судьбы. Я вспомнил это изречение не случайно. Дело в том, что в доме, который мы сейчас посетим, насколько мне известно, евангельское слово в большом почете. Короче: мы идем на квартиру к невесте шофера Морева, которая, как вы слышали, бесследно исчезла.

- Кажется, начинаю понимать, - смущенно пробормотал Горелов. - Вот только обидно, что зря потратили столько времени. По-моему, проще было сразу сказать завгару о цели нашего визита. По всему видно, он человек порядочный.

Бутенко громко рассмеялся.

- Его честность и у меня не вызывает сомнений. А другие качества? Не кажется ли вам, что он человек несколько самовлюбленный? Такие люди обычно любят покрасоваться, намекнуть, что им-де известна некая важная тайна. Для преступника же одного такого намека будет вполне достаточно… Однако вернемся к исчезнувшей девушке. Что, по вашему мнению, мы сможем узнать у хозяйки дома?

- Если вы подозреваете Морева… - сосредоточенно морща лоб, заговорил Горелов.

- Нет, нет! - прервал его майор. - У меня еще нет оснований для таких подозрений.

- В таком случае, - заключил Анатолий, - мы идем по второстепенной линии. Может быть, даже по линии, которая нисколько не касается убийства.

Бутенко, казалось, не расслышал этого замечания. Придерживая Горелова за локоть, он негромко рассуждал:

- Единственное, что удалось узнать сегодня, - это один, быть может, многозначительный факт. Двадцать четвертого ночью Морев дежурил в гараже. Он знал, конечно, что все машины, занятые на стройке, возвратятся только утром. Без всякого риска быть замеченным, он мог взять одну из машин и прокатиться куда ему было угодно. Заметим, это очень смелый, пожалуй, рискованный вывод. Но такое сочетание фактов возможно. Морев беспокоился о своей исчезнувшей невесте и мог поехать на квартиру ее матери ночью.

Далее: мать невесты, конечно, знает жениха. Не вредно будет, выясняя обстоятельства исчезновения девушки, собрать сведения и о Мореве. Очень важно установить, не приезжал ли он к этому дому ночью двадцать четвертого числа? Мы помним, что именно двадцать четвертого ночью убит студент…

- Вы, товарищ майор, - заметил после молчания Горелов, - как будто соединяете воедино два факта: исчезновение девушки и убийство. Однако насколько я понимаю, эти события изолированы одно от другого.

- Посмотрим, - в раздумье проговорил Бутенко. - Запомните: вы - представитель заводского комитета и пришли узнать, что слышно о Гале Спасовой… - Он вынул блокнот и взглянул на мелко исписанную страницу. - Да, Галя Спасова.

Кривой переулок не случайно носил свое название. Высокие дощатые заборы, старенькие подслеповатые домишки, заросли бурьяна и кучи мусора на узенькой тропе. На взгорке и на склоне оврага переулок дважды круто изгибался, и глубокие черные рытвины кое-где пересекали его от забора к забору. Домик, в котором жила Спасова, выглядел в сравнении с другими чистеньким и аккуратным.

В окошке светился огонек, и майор, привстав на носки, заглянул в комнату. У стола, при свете керосиновой лампы, сухонькая, седая старушка склонилась над большой раскрытой книгой.

Бутенко негромко постучал в дверь, и старческий голос откликнулся взволнованно:

- Галя… Ты?

- Нет, это с завода, - сказал майор.

Женщина открыла дверь, и они вошли в невысокую светлую горницу, сняли фуражки, осмотрелись. Старушка кинулась к табурету, но тут же остановилась, не в силах справиться с волнением.

- Что слышно о Галеньке?

- Мы хотим у вас спросить, мамаша, - сказал Бутенко, - как это могло случиться, что Галя вдруг не явилась домой?

Мельком заглянул он в книгу и успел прочитать замасленный подзаголовок: «От Матфея».

«Старушка религиозная», - отметил майор.

Спасова набожно перекрестилась:

- Вот уже четвертый день, как ее нету… Совсем я, люди добрые, от тоски извелась. А вчера я такое узнала, что сердце и совсем упало. - И, помолчав немного, доверительно сообщила: - Дочь моя, оказывается, была в несогласии с отцом Даниилом, и он ей божьей карой пригрозил… В молитвенном доме говорили.

- Простите, мамаша, - мягко прервал ее майор, - разве Галя посещала молитвенный дом?

- А как же, сыночек, посещала! Я еще сызмальства ее к молитвам приучила. Все хотелось как лучше, чтобы чистая, светлая она была душой.

- А какой вы веры, мамаша? - спросил Бутенко.

- Христианской, сынок, православной.

- Значит, ваша дочь была послушницей в церкви?

Старушка вскинула голову и строго поджала губы.

- Нет, милый, мы истинную веру исповедуем.

- Значит, истинно православной церкви? Так я вас понял?

- Правильно, милый, истинно православной.