Ная Геярова - Слёзы навий

Смолкло все разом.

Стена начала медленно тускнеть, потом резко взметнулась ярким серебристым столбом и рассыпалась на мелкие тухнущие звездочки. Птицы взвились в рассветное небо и разлетелись по сторонам. Пентакль сверкнул огоньком и пропал.

— За всю свою долгую жизнь я никогда такого не видел, волшебство! — протянул пораженный Святозар.

Тихон и Стас широко раскрытыми глазами смотрели на то место, где была Аглая. А рядом с ней, слегка покачиваясь, сидела бледная знахарка Тала. Радомир очнулся первым, кинулся к ним. Подхватил обессиленную Аглаю, прижал к себе светлую русую голову. Святозар присвистнул.

— Да, дивные дела твои, ведьма.

Аглая попыталась отстраниться от главы. Он прижал ее сильнее.

— Нам пора идти, — высвобождаясь из крепких объятий, выдохнула Аглая.

— И то верно, нехорошее место! — поддакнул Святозар, помогая подняться знахарке.

— Надо же! — удивленно протянул, уже вынося ее с поляны. — А такой мелкий хорек был. Кто бы мог знать!

Тала покраснела и постаралась не смотреть начальнику Нугоровской стражи в глаза. Но крепче прижалась к могучей груди.

Под свист птиц и крик воронов они уходили из леса. И никто не увидел под низкими ветвями деревьев внимательно наблюдающего за процессией беса.

— Можно было сразу и двинуться, зачем время терять! — Святозар мрачно ходил по комнате.

Аглая толкла в чаше травы, собранные по дороге.

— Можно было. Но Тала слаба. Да и вы все уставшие.

— Тьфу! — сморщился Святозар. — Время уходит.

Аглая не ответила, продолжая заниматься зельем.

— А ты чего молчишь? — взъерепенился Святозар, хмуро глянув на охотника.

Радомир пожал плечами.

— А мне чего?

— И правда, — психанул Святозар. — Ты свою сердечную нашел, дальше хоть трын — трава!

Тихо застонала лежащая на полатях Тала, Святозар исподлобья глянул на нее, взгляд его смягчился, и уже себе под нос пробубнил:

— Может, и верно, куда спешить… — И направился к выходу.

Глухо стукнула дверь. Аглая посмотрела воителю вслед и поднялась. Сунула чашу с зельем рядом сидящему Тихону.

— Воды холодной добавь. А как выпьет, пусть спит.

— А ты? — вскочил Радомир.

Она не ответила, вышла.

Стас сидел на пороге, мертвыми глазами смотря на блеклое солнце, почти невидимое за сумрачными облаками.

Аглая тронула его за плечо.

— Идем.

Он кивнул, поднялся и пошел за Аглаей.

К погосту шли молча. Стас ничего не спрашивал. А Аглая и не хотела говорить. Слишком уж тягостно было на душе от задуманного.

Остановились только когда дошли.

Даже при дневном свете стояли у крестов неуспокоенные души ведьм.

Аглая обвела навий взглядом, ища нужную ей. Одна подплыла совсем близко. Аглая протянула руку. Стас хотел было удержать, но, увидев странное выражение лица, отступил, остановился за спиной.

Губы Аглаи шевелились в немом вопросе. Навья, смотрящая ей в глаза, отвечала. Задумчиво.

— Умерла! — пустым голосом повторила Аглая, и по щеке поползла слеза.

И снова немой разговор. И столь же мрачные лица мертвых ведьм, обступивших их.

— Она ведьма! Жрице ведьма нужна была. Без нее в Обитель хода нет.

Навья согласно кивнула.

Аглая смотрела на нее: мертвенная бледность лица, выдающиеся скулы. Темные круги под глазами. Ведьма тяжко вздохнула, перевела взгляд на Стаса, покачала головой. Мрачно вздохнула и пропала. Остальные окружили новую ведьму, касались призрачными руками, шептались. Стас не слышал слов, но точно знал, Аглая их понимает и говорит, а они слушают. Вот несколько навий устремились в лес и вернулись, шепча что — то Аглае.

Она кивнула.

— Стас! Иди за ними, собирай то, что покажут.

Нежить с недоверием посмотрела на мертвых ведьм.

— Иди! — пустым голосом приказала Аглая, и он, горестно опустив голову, пошел.

Вернулся, когда солнце подходило к горизонту, и стало совсем сумрачно.

Высыпал на землю ворох травы и листьев.

Аглая сидела в центре погоста, вокруг нее зиял черный круг, ведьмы витали над крестами. Услышав вернувшегося Стаса, кивком подозвала его к себе.

Он помотал головой отказываясь. Странно это все было и страшно даже для него, мертвого. Аглая поднялась, подошла к вороху трав, собрала и отнесла в круг. Стас так и стоял у деревьев, не осмеливаясь подойти.

Навья вернулась, когда солнце село. Подплыла к Аглае, и по кругу прошел шелест голосов. Стас стоял у дерева, с тоской глядя на Аглаю. Ветер трепал ее распущенные волосы.

Стас отвернулся. Не было мыслей, их вообще не было с тех пор, как он увидел нависшие над ним глаза черного пса у болота. Воспоминания, как волны, накатывали и пропадали. Но иногда были особенно четкими.

Он не хотел бросать Нику. Он видел ее искаженное от ужаса лицо, перепачканное болотной жижей. Игнат тянул его за руку.

— Ни себя, ни ее не спасешь! — прошипел в ухо. И что — то щелкнуло. Страх? Наверное.

Он развернулся и побежал вслед за Игнатом и Риткой.

Да только убежали недалеко. Псы возникли внезапно, преграждая путь. Из оскаленных пастей вырывался глухой рык. С клыков капала слюна.

Ритка завизжала. В то же время из — за деревьев выступили двое. Огромные серый волк и рыжий монстр с жуткой мордой. Уже позже Стас узнал, что перед ними появились волколак и бес. Но тогда… Это было просто страшно. Будто попали в оживший фильм ужасов.

— Они наши! — Голос беса шипел, волк обозленно хлестал себя по бокам хвостом.

— Они чуждые, — Стас никогда не слышал такого голоса, каким просвистел страж пустоши. Черный иноходец под ним встал на дыбы.

— Властью Нугора… — рыкнул серый. У Стаса в голове помутилось: животное говорило!

— Нам Нугор не приказывает, — прошелестел страж. — Не им выставлены на грани. Не ему нами повелевать!

Оборотень зарычал. Рука стража потянулась к рукояти меча, но так его и не достала.

Между деревьями потемнело, воздух скрутился, образовывая уходящую вдоль земли воронку. Псы зарычали, подняли загривки. Стражи переглянулись. Черные иноходцы начали рыть землю тупыми копытами.

Из воронки вышел мужчина, длинный плащ тянулся следом. Он остановился, поправляя перчатки, невозмутимо взирая на собравшихся. Глаза у него были странные, Стас сразу заметил. Будто живые черные смерчи внутри извиваются.

— Стражи пустоши не властны за пределами грани! — возвестил пришедший. — Здесь уже моя земля!

— Жрец Китар! — Стражи заскрежетали зубами. Взвыли псы от бессилия, с ненавистью смотря на мужчину.

— Вон с моей земли! — Мужчина не повысил голос, но земля завибрировала, смерчи в зрачках вспыхнули. Стасу почудилось, будто тьма потянулась из глаз пришедшего. Стражи хлестанули рвущих удила коней. И рассыпались прахом только для того, чтобы через минуту вдали послышалось крикливое и страшное: