Ная Геярова - Слёзы навий

Знающий толк Радомир глаза протер.

— Что за чудо такое?

Четверка черномастных коней, холка на четыре головы выше Радомира. Упругие тела, длинные ноги. Ноздри трепещут, глаза горят.

— Сила, как у тяжеловеса, скорость хорошего скакуна, выносливость восточных иноходцев. И едят… как верблюд. Один раз хорошо накорми, и будет несколько суток идти. А уж умные — что с человеком говоришь, все понимают! Золото, не порода!

— Хороши лошадки! — прицыкнул охотник. — Это как же вы их?..

Торгаш улыбался.

— Понравились?

— Сколько ж ты хочешь за коняг? — поскреб в затылке Святозар.

Торгаш снял колпак, почесал голову.

— Идем, за чаем договоримся. — Торговец уже торопливо тянул их в дом.

Усаживал на расшитые цветные одеяла, расстеленные на полу.

Зулейка смотрела широко распахнутыми глазами, разливала чай в пиалы и поближе придвигала тарелку с пловом, насыпала боорсаков, в другую пиалу подливала жирной шоорпы.

— Пейте, ешьте, гости дорогие!

— Ты смотри — уж сутки без продыха шагают.

Пара, запряженная в удобный для дальней дороги обоз, тянула его по неровной каменистой дороге. Скорости за весь день не сбавляла, ни воды, ни еды не просила.

— А мне все же не верится. Вот к утру посмотрим, не взбрыкнут ли наши коняги золотые. — Святозар нащупал в кармане мешочек с деньгами, похудевший больше чем наполовину.

— Да ты на морды их посмотри, — не успокаивался Радомир. — По мордам видно — умные!

— Что нам от их ума, до Хлада бы довезли, и ладно.

— Это ты не прав! Коньки денег своих стоят! Вот заводик бы открыть по разводу породы, такие за золотую монету, а может, даже к правительственным дворам. Да что правительственным, стражам твоим, и тем друг и товарищ будет и в службе, и в бою. Святозар кивал сонно и зевал. Повозка неторопливо ехала по высокогорью, отбивая из — под колес камушки. Кони шли спокойно, звуков ночных не пугались. Да и хвала хозяину обоза за предусмотрительность. Едва темнеть начало, как зажгли фонари. Они чуть раскачивались и светили тускло, но все же разгоняли вездесущую тьму и освещали дорогу не только по сторонам, но и перед кибиткой.

— Живы останемся, соорудим тебе завод. Коники и впрямь хорошие. Разводи, тебе радость, Велимиру служба, — потянулся Святозар. — Ты за дорогой следи, я спать пойду, через пару часов разбудишь, сменю. — И полез в широкий кузов. Кивнул шушукающимся Тале с Аглаей, залег у стены на расстеленных на полу одеялах. Через минуту засопел.

Аглая вскользь посмотрела на нугоровского стража и кивнула Тале продолжать беседу.

— А куда мне было деваться? — зашептала знахарка. — Когда бесы на деревню налетели, и солнце не взошло. Как говорила глава, селяне тут же указали, что вы приходили, куда ушли. Они, может, и про Тимира рассказали бы, да не успели. Я ж зверушкой — то оборачивалась редко… Больше из любопытства, а тут… Спасибо бабкиному дару. — Она вздохнула. — Видела, как дома горели… Селяне уж не кричали, все как один мертвы были. Никого не пожалели, ироды… Киллу первую в поля вывели, что сделали — не знаю. Но чую, не жива глава.

Она тяжело вздохнула. Аглая прикрыла глаза. Лицо Игната так и вспоминалось. Когда же он так успел измениться? Тот самый Игнат, что с ней вместе обрабатывал лапу соседского кота, попавшего в мышеловку. Игнат, которому стало плохо при виде крови, и он долго отдыхивался, стоя у окна. Откуда такая жестокость? Или бесовская сущность так изменила? Аглая обняла себя руками и повыше натянула шерстяное одеяло.

Спать в кибитке было тепло. Мягкие кошмы, понизу теплые шкуры и одеяла. В углу несколько корзин с едой, бурдюк с водой и кымызом, рядом сумы с вещами. Радомир прикупил ей на рынке мягкие сапожки взамен оставленных в храме.

Аглая, тяжело вздохнув, уткнулась в одеяло.

Рядом заворочался Тихон.

— Пойду к Радомиру, — проворчал чуть слышно и ушел.

Тала больше не рассказывала. Было слышно ее сровнявшееся дыхание.

Аглая старалась и не могла уснуть. Несколько раз развернулась, запуталась в одеяле. В конце концов убрала его в сторону и встала. Накинула плащ. Прошла к концу кибитки и, откинув полог, села на порог, свесив ноги. Раскачиваясь, тускло светили фонари. Деревья появлялись в млечном свете и тут же пропадали во тьме, искаженные дрожащим отсветом.

Аглая сидела, поплотнее укутавшись в теплый мех плаща. Думала об Игнате, так странно переменившемся, и своем столь же странном отношении к нему. Была же любовь? Или не было. Аглае было удобно с ним в ее мире. А здесь? Не могло бы, потому что появился в ее жизни Тимир. И он оказался для нее важнее и ближе… Намного ближе, чем она сама хотела.

Кибитку тряхануло и мысли тоже. Образ сероглазого жреца заменила бледная навья — Ника. Аглая видела потухший взгляд подруги. Видела и то, как сжимаются ее руки в кулачки при одном упоминании Гаяны или Игната. И потому на Аглаино предложение она согласилась сразу же. Но сама Аглая уверена в Нике не была. Не слишком ли много в ней ненависти? Не слишком ли много они предложили ей?

Поглощенная мыслями, Аглая не сразу заметила скользящую за кибиткой тень. Та внезапно появилась в свете и пропала. Аглая вскинула голову. Показалось? Дыхание ее стало тяжелее, и сердце сжалось в страхе.

Тень снова мелькнула и пропала. Аглая успела уловить коричневую шерсть и сверкнувшие желтым глаза. Вознамерилась закричать, но не успела. Тень вынырнула из тьмы, уселась рядом, зажав ей рот мохнатой лапой.

В дрожащих огоньках фонарей усмехалась бесовская морда.

— И куда ты от меня собралась?

Аглая сидела боясь шевельнуться. Бес чуть видоизменился и теперь смотрел на нее Игнатовскими глазами. Протянул вторую лапу и коснулся щеки, провел пальцем по ее губам. Аглая поморщилась. Игнат усмехнулся.

— Не кричи, ты же не хочешь всех разбудить. Я не причиню никому вреда. Просто выслушай.

Она кивнула. Он опустил лапы. Аглая сидела, глядя на беса ошарашенными глазами.

— Твой новообретенный дар не поможет против меня. Не сейчас. Знаний у тебя нет. Тебе в Обитель нужно.

Она согласно кивнула и тут же покачала головой.

— Я… Мне за Тимиром…

Глаза беса сверкнули яростью.

— Все — таки из — за него…

Аглая отвела взгляд. Игнат вцепился в скамью, прикрыл бесовские глаза. Тяжело выдохнул.

— Я готов был отдать тебе все. Если это дойдет до Китара, меня не пожалуют! Чем я тебя обидел? — В голосе Игната звучала злоба. Аглая обернулась к нему. Он ненавидящим взглядом смотрел на исчезающую в темноте дорогу. Могла ли Аглая быть с ним счастлива? Выпирающая нижняя губа и клыки, виднеющиеся под ней. Уши, прижимаемые к бесовской голове. Кроме омерзения, никаких чувств в ней он не вызывал. Игнат порывисто оглянулся, морда оказалась совсем близко к ее лицу. От него пахло кровью. Аглая отшатнулась, вцепилась в край полога, чтобы не упасть. Рот Игната искривился.