Л. Шмидт - Мир приключений, 1929 № 02

Вот в этой-то любви Брэма к животным и кроется тайна его проникновения в жизнь их, а вместе с тем делаются понятными исключительный интерес, популярность и обаяние его труда.

«Вестник Знания» П. П. Coйкина ознаменовывает столетнюю годовщину рождения знаменитого биолога и путешественника, выпуская заново переработанную, в соответствии с последними данными науки, «Жизнь животных» Брэма в своей серин приложений к журналу, параллельно с книгами «Природа и Люди».

Конечно, было бы большой ошибкой утверждать, что прежние зоологи только сухо-научно описывали животных. Наоборот, естественное стремление человека познать чуждые ему виды животного царства всегда пленяло воображение, но старые описания, скрепленные печатью научных титулов, нередко представляли собой занятные фантастические сказки — не более. Не только нравы, привычки, но даже самый вид животных являлся продуктом глупых росказней и пылкой фантазии, под которыми ставили свое имя авторитетные во времена средневековья представители будто бы научного знания.

Рекомендуем познакомиться с воспроизводимыми здесь старинными, резанными на дереве гравюрами, и с описаниями некоторых животных, существующих и не существующих.

Как теперь все прибегают к Брэму, так за 350 лет было с Гесснером и Конрадом фон Мегенбергом. В те времена естественная история заключала в себе все, что требовалось читающему человеку: лирику, медицину, описания путешествий, юмор, рецепты поваренного искусства и благочестие.

Первая полная естественная история была составлена высокоученым профессором Конрадом фон Мегенбергом. Написана она была в 14-м столетии и до 16 века было выпущено ее до семи изданий.

Эту естественную историю заменил в области зоологии труд величайшей авторитетности профессора Гесснера. Название этого труда так длинно, что тянется чуть ли не на километры. Вот, что можно найти в книге Мегенбурга, вышедшей в 1300 г.

«ЛЕВ. — Лев царь всех других животных. В нем пет ни коварства, ни хитрости. О мужественности льва нам говорят его чело и его хвост. У него такая горячая природа, что думают, что он всегда в лихорадке. Львица, самка льва, приносит в первый раз пять щенят, затем четырех, в третий раз трех, затем двух и в пятый раз — одного. Когда лев спит, глаза его бодрствуют, когда он идет, он заметает свой след, чтобы его нс нашли охотники. Некоторые говорят, что лев умирает от собственной злобы, так она бывает горяча. Когда лев болеет, он ловит обезьяну и пожирает ее, чтобы выздороветь. Когда лев начинает сердиться, он бьет хвостом по земле, и когда злоба его растет, он бьет себя самого по спине. Кости льва такие твердые, что из них выбивают огонь. Летом льва лихорадит, лихорадит его и от взгляда человека».

А вот, что говорит про льва, двести лет спустя, ушедший уже вперед Гесснер:

«Лев свободный, благородный, отважный, сильный, мужественный зверь. У него, повидимому, очень острое зрение, по причине чего он не может долго выносить блеска солнца, и также острый нюх, так как он узнает про прелюбодеяние львицы с леопардом. Ходит он шаг за шагом, так, как описано в истории верблюда. В Мавритании львы, как говорят, понимают язык туземцев».

«Лев великодушен! — утверждает путешественник — исследователь, географ, профессор Даппер, побывавший около 1600 г. в Африке, Ливии и Берберии. — Его великодушие, — пишет Даппер, — выражается главным образом, когда он в опасности. Он тогда пренебрегает не только всяком оружием и долго один защищается, но, наконец, не из-за опасности, но из благородного великодушия, прорывается в открытое поле через всех охотников и собак, чтобы его все могли видеть…»

Кроме того, человек будто бы терял разум, если касался шкуры льва.

Медицинская книга 16 века говорит:

— «Мясо всех хищных животных сухого рода, делает кровь меланхоличной. Но мясо льва горячительнее других и полезно при задержке мочи».

А первая германская женщина — врач, святая Гильдегарда, дает следующие рецепты: «львиную кожу — от головных болей; львиное сердце в воде при плохом пищеварении; правое ухо льва — для глухих; закопанное львиное сердце — против ударов молнии.

ЕДИНОРОГ И ДРУГИЕ МАЛО ВЕРОЯТНЫЕ ЗВЕРИ. Кроме льва старая наука давала свободный вход в естественную историю и единорогу. Сам Гесснер осматривал экземпляр рога и говорит:

«Спереди и назад до конца рог окружен узенькими полосками».

Один такой рог сохранялся в сокровищнице польского короля. Один же рог был преподнесен Гренландской Компанией какому-то царю, но был отвергнут, потому что лейб-медик заявил, что это зуб какой-то рыбы.

Во всяком случае, единорог был странное существо. Он страдал от своих размеров. Поэтому он и не получил моста в Ноевом ковчеге и должен был плыть за ним. С тех пор он жил уединенно, душился мускусом и оказывал такое внимание молодым женщинам, что забывал в их присутствии всякую дикость, клал им на колени голову и его таким образом ловили.

«О размерах этого животного, — говорит чина зоологическая книга, — писателя расходятся: Плиний приписывает ему кроме оленьей головы, ног слона, свиного хвоста, рога длиной в два локтя, туловище лошади Страбон же говорит, что единорог почти совершенно похож на лошадь…»

Если ученые сомневались в существовании животного, потому что у него был один рог, что должны были они сказать про чудовище, у которого «шея вдвое длиннее туловища». И тут Гесснер свидетельствует: «Это удивительно редкое животное подарено турецкому султану в Константинополе. По немецки называется жираффой».

Нельзя умолчать про невероятное чудовище, «у которого страшно вытянутый длинный нос. Он его употребляет вместо рук; и два длинных клыка, такие крепкие, что они служат в домах столбами». Гесснер называет зверей «гелефантами». Понятно, здесь речь идет о всем ныне известном слоне.