Сёдзи Гато - Боец-юнец встречает девушку

Это был тонкий кусок металла размером в половинку CD-диска, застрявший в мышцах брюшного пресса.

Надо думать, он прилетел и вонзился в момент попадания снаряда в крышку кокпита, во время схватки с Гауроном. Канаме могла лишь предположить, какую невыносимую боль терпел ее спутник, даже не изменившись в лице. Она судорожно вздохнула сквозь стиснутые зубы.

— Повезло. Ни внутренние органы, ни крупные кровеносные сосуды не задеты. Пожалуйста, посмотри в кармане моей куртки: там должна быть коробочка с небольшими пузырьками. Дай ее сюда, — попросил он.

Потом, без малейших колебаний, Соске резким движением вырвал кусок металла из своего тела. С его губ сорвался лишь слабый стон. Побелевшая Канаме торопливо порылась в карманах и вручила ему найденную аптечку. Она едва могла смотреть, как Соске стоически поливает открытую рану спиртом. Хотя его руки действовали уверенно и деловито, побелевшие от боли глаза отрешенно и страшно уставились в никуда.

— В другом кармане есть еще одна коробочка. Там должен быть пластырь.

— Вот эта?

Взяв пластырь, он оторвал полосу от своей рубашки и прилепил импровизированный тампон поверх разреза. Канаме опустила голову, рассматривая содержимое аптечки.

— Я вижу тут морфий… — осторожно начала она.

— Нет необходимости, — ответил Соске тихим и мертвым голосом, заставившим волосы на голове у Канаме зашевелиться.

— Но ведь ты…

— Нет необходимости. Если я засну, кто будет драться с врагами?

— Это верно, но…

— Двигаемся дальше. Нас преследуют.

С усилием поднявшись, он выпрямился и механическими шагами двинулся через лес.

«Что происходит? — кровь бросилась в лицо Канаме, волной поднялись раздражение и гнев. Безумие и нелепость происходящего настолько очевидно кололи глаза, что Канаме больше не могла уже думать ни о чем другом. — Да что же такое творится с этим парнем»?!

Этот спокойный и жестокий стоицизм не укладывался у нее в голове. То, как он обращался со своим телом — погоняя его, словно машину, бездушный механизм. Бесстрастно и холодно игнорируя физическую боль, он пер вперед, упрямо твердя: «враги», «противник», «приказ» и тому подобное. Этот человек — всего лишь миниатюрная версия бронеробота. Машина для убийства.

С самого начала сражения внутри Канаме росло и крепло странное чувство. Хотя юноша, сидевший рядом с ней, выглядел подобно остальным одноклассникам, она боялась. Боялась Соске. Чувствовала в нем что-то неуловимо чужое, словно он был существом с иной планеты. Сейчас он казался Канаме не менее страшным, чем преследующие ее террористы.

— Чидори, что случилось?

Она стояла молча и неподвижно, пока Соске не обернулся.

— Торопись. Враги идут по пятам, — его глаза встретились с остановившимся взглядом девушки. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Н-не подходи!!! — Канаме отшатнулась назад, готовая бежать. — Не приближайся ко мне!..

Соске замер на месте.

Повисло молчание.

В голове Канаме мелькали стремительные и испуганные мысли:

«Он злится? Раздражен? Накричит на меня? Или еще хуже — ударит? Схватит и силой уволочет в холодную страшную темноту»?

Как раз в то мгновение, когда Канаме уже была готова повернуться и бежать без памяти прочь, ей в глаза вдруг бросилось выражение лица Соске. Это не было ни раздражение, ни злость. Только боль. Он выглядел как человек, неожиданно получивший пощечину от друга.

Потупившись, он открыл рот. Запнулся. Потом все же заговорил:

— Ты… боишься меня.

Она ничего не ответила, и Соске продолжал.

— Это вполне естественная реакция. Я должен казаться тебе…

По его лицу пробежала тень. Тень отчаянного одиночества. Грусти и печали. Они закончили оборванное предложение за него.

Канаме замерла.

«Что это»?

Она не ожидала ничего подобного.

Это было лицо брошенного и отвергнутого человека.

Преданного.

Лицо человека, который безропотно переносил жестокую боль. И совсем не она заставила его маску треснуть. Это было что-то другое.

Неосознанно прижимая рукой раненный бок, он продолжал:

— Единственное, чего я хочу — вернуть тебя домой живой и невредимой. Можешь довериться мне хотя бы на это время? — неуверенно спросил он, не решаясь взглянуть ей в глаза.

Поразительно. Но представшее перед внутренним взором Канаме лицо неожиданно изменилось: угрожающий оскал убийцы куда-то исчез. Перед ней снова стоял человек.

— Если мы выберемся отсюда, я больше не стану тебе докучать. Обещаю.

Нет.

Не может быть.

Несмотря на то, что он был ранен в бою, он все равно хотел спасти ее. Превозмогая боль, перед лицом многочисленных врагов, он заботился только о ее безопасности.

Канаме очнулась, словно стряхнув наваждение. Она почувствовала себя чудовищно виноватой.

«Если бы он не был таким, он не смог бы защищать меня», — эта простая мысль ударила ее, словно пощечина.

Она вспомнила его поведение в школе: он таскался за ней хвостом, безропотно терпел ее фырканье, злобные взгляды, оскорбления и побои. И все потому, что знал — она в опасности.

Так вот почему…

Горячая волна нежности и благодарности с размаху хлынула ей в лицо, захлестнула водоворотом неизведанных чувств. Она почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Сердце застучало все чаще и чаще, кровь прилила к голове и запульсировала в висках.

Канаме никогда не испытывала раньше такого странного и необъяснимого смятения. Не зная, как передать то, что кипело у нее в груди, девушка просто ответила:

— Хорошо.

— Тогда идем, — вслед за облегчением по лицу Соске снова метнулась гримаса боли. Но, кажется, ему все же стало немного легче, когда осколок был удален.

Они двинулись дальше. Десятью метрами дальше Соске неожиданно замер на полушаге.

— Что…

— Ш-ш-ш!

Выставив вперед ствол пистолета-пулемета, Соске осторожно направился в сторону густых зарослей.

Канаме тоже услышала сдавленное, неровное дыхание и шорох одежды, доносившийся оттуда. Неужели преследователи уже здесь?

Соске включил фонарик.

В переплетении ветвей смутно виднелась фигура человека, цепляющегося за шершавый ствол. Он тяжело дышал, его черный комбинезон промок от пота. И это был не обычный комбинезон. Черный противоперегрузочный костюм пилота бронеробота.

Длинные светлые волосы были растрепаны, лицо измазано засохшей грязью и кровью.

— Курц?

— Долго же вы… добирались, — Курц сумел выдавить кривую полуулыбку, прежде чем без чувств сунуться ничком в траву.

28 апреля, 23:32 (стандартное время Японии и Кореи)

Желтое море, Западно-корейский залив, поверхность

«Туатха де Данаан»

Едва вертолет замер на полетной палубе, Калинин широкими шагами поспешил в сторону прохода, ведущего в ГКП. Приглушенный рокот сдвигающихся створок легкого корпуса отдавался в гулком коридоре.